- Ну на плоту не тронет, - сказал Дима, - мотора побоится!
- Не знаю, - сказал Воронов, - хорошо, если так. А иначе дело наше дрянь. Он нас в одну минуту сожрет, как только мы на плот сядем.
- Да, эта зверюга не растеряется, - подтвердил Дима, - к нему соваться близко не следует. Но слушайте, Николай, с какого времени мог сохраниться этот вид?
- Трудно сказать, - медленно начал Николай Николаевич, - вы знаете, что в мезозое землю населяли пресмыкающиеся. Они были невероятно многочисленны, и их разнообразие было поразительно: мелкие и гиганты, во много раз превышающие размерами современных слонов, мирные травоядные и страшные хищники. Они населяли и воду, и землю, и воздух. В водах морей кишели большие и маленькие ихтиозавры, плезиозавры, тилозавры, крокодилы, некоторые из которых были более десяти метров в длину. В водах рек и морей по топям низин и даже по пустыням шныряли разнообразнейшие динозавры, травоядные и хищные. Среди них были такие гиганты как диплодок, достигающий 27-ми метров в длину. По лесам и болотам как гигантская гора передвигался огромный бронтозавр, длина шеи которого позволяла ему без труда объедать деревья. За ними охотились страшные зубатые тиранозавры.
И воздух в это время также заполняли пресмыкающиеся, архиоптериксы с широкими, как простыня, крыльями - хищные ящеры открытого воздуха, а между стволами папоротников, хвощей и голосеменных носились юркие рамфоринхи, снабженные хвостами с четырехугольной нашлепкой на конце, позволявшей им с необыкновенной ловкостью лавировать между ветвей и листьев.
И вдруг в конце мезозоя, на пороге третичного периода - страшный переворот. Все это царство пресмыкающихся исчезает, гибнет. Пропадают мелкие летучие ящеры и закованные в броню гиганты.
Менялась эпоха, страшные потрясения преобразили землю, углубились океаны, росли горы, менялся климат.
Но почему исчезли ящеры? Как это произошло? Что именно привело их к гибели? Об этом говорят по-разному. Одни считают, что господство кончилось от того, что появились более выносливые, более умные млекопитающиеся. Другие говорят, что изменение климата сыграло здесь большую роль. Третьи думают, что тут велика роль углубления океанов. Четвертые предполагают, что в этом сыграли свою роль какие-то космические влияния. Сейчас мы не сможем сказать, почему это произошло. Но ясно, что в момент резкого перехода могли спастись только те, кто спрятался, схоронился куда-то и от новых условий и от более сильных млекопитающихся. Вот, может, в каких-то глубоких пещерах, где были теплые воды, и могли сохраниться со времен мелового периода некоторые виды пресмыкающихся или их яйца.
- А как он называется наш ящер, вы не знаете?
- Он из эласмозавров, называется рейманозавр.
-- Ну и что же будем делать? - спросил Дима. - Как будем выбираться?
- Как выбираться? Нужно думать! - сказал Воронов.
- Долго думать нельзя, - отвечал Дима. - И продуктов мало и осень на носу. Одно ясно, здесь хребет недоступен.
Мы невольно посмотрели вверх, на скальные крутые склоны. Да, здесь пересечь хребет, поднимающий свой гребень на пять тысяч метров, было невозможно.
- Значит, нужно или плыть по озеру или как-то уничтожить этого милого товарища, - продолжал Дима. - Но как? Стрелять в него из мелкокалиберки смешно. Оглушить? Нечем, у нас всего два охотничьих патрона с дробью.
Мы мрачно замолчали. Шумело озеро, бились волны. Они были в эту туманную погоду уже не синими, а серыми. "А, может, он уже ушел?" - предположил кто-то. И мы стали швырять в воду камни, никто не показывался. Но когда мы кинули в озеро надутую волейбольную камеру, предварительно слегка намазав ее салом, она мгновенно была проглочена. Признаться, когда я второй раз увидел "его" голову, она понравилась мне еще меньше. Радиола Кузьминична побледнела. Димка тоже был достаточно испуган, хотя и стремился показать свое равнодушие.
- Четко работает, подлец! - заметил он.
К вечеру пробовали пугнуть зверюгу мотором, заведя его под скалой, куда можно спуститься без риска быть проглоченным. Но когда мотор проработал некоторое время и в открытые воды озера был брошен кусок доски, смазанной салом, он мгновенно исчез под водой.
До ночи ничего не изменилось. Мы уныло сидели на скалах над бурным озером, слушая плеск волн, вой ветра и глядя как над нами быстро и беспорядочно шли облака. А в сумерки, когда, собрав кое-какой плавник, мы разожгли костер, в воздухе появились снежинки.
- Дело дрянь, мы так не долго выдержим, - сказал Дима, - замерзнем к черту.
- Наоборот, - возразил Николай Николаевич, - чем холоднее, тем лучше. Не забывайте, он не теплокровный. Будет холодная вода - он окоченеет, не сможет гоняться за нами.
- А до этого еще сколько ждать?
Утром мы не торопились вылезать из спальных мешков. На завтрак мы все получили по кружке чая, по сухарю и по куску сахара. Нет, вру, чаю давали больше, кто сколько хочет, - дрова были. Но к сахару и к сухарю прибавки не было.
Погода стояла по-прежнему пасмурная, временами лил дождь. Солнце за целый день не показывалось.
Димка опять швырнул в озеро кусок дерева, немного намазанный салом. Он исчез, правда, не так быстро, как вчера. Это можно было объяснить разными причинами - и большей неповоротливостью зверя и тем, что салом-то мазали маловато.
Продрогшие и голодные, мы почти все время молчали. Только Димка бродил и отыскивал крупные камни, которые можно было спихнуть в то место, где выставлялись ноздри.
- Ну, девочки, и рожа!
А Радиола Кузьминична неожиданно, когда Димка готовился спустить очередной камень, тихо попросила:
- Ну, Дима! Ну довольно его злить, довольно! Вечером нам дали еще по сухарю и по кружке баланды.
Когда стемнело, я услышал спорящие голоса и выскочил из мешка вовремя. Оказывается, Николай Николаевич собрался пойти посмотреть на ящера.
- Я его открыл, - говорил он, - должен же я его описать!
- Не сходите с ума, - сказал я ему, - как только подойдете к воде, он сожрет вас. Уверен, что он и в темноте видит прекрасно.
Погода была по-прежнему холодной, небо серое и время от времени то снег, то дождь. Димка залез в спальный мешок и злил всех, заказывая обед в московском "Метрополе".
- Метрдотель, - диким голосом орал он, перекрикивая шум ветра и волн, - так я повторяю, подайте мне рюмку водки и порцию красной икры. Так! Потом салат, ну можно "столичный". Затем суп. Ну что, бульон возьмем? А, Николай, бульон? Нет, давай что-нибудь поплотнее, ну, например, солянку. Или слишком жирно? Коля, солянку брать будешь? Не хочешь? Ну как знаешь! Я тоже не беру. Возьмем щи. Затем, скажем, осетринки паровой, что ли. Ну и "цинандали". Так. Затем, ну вы, лопухи, я знаю, конечно, возьмете свиную отбивную. Ну и вкус у вас, я возьму что-нибудь потоньше, неплохо рябчика в сметане и с моченой брусничкой! А? И рюмку красного вина. Согласен, Воронов? Нет, без смеха, что ты берешь? А?
- По правде бы я сейчас заказал в "Метрополе" буханку хлеба и яичницу из двадцати пяти яиц.
- Ну, нет, - отвечал Димка. - Я думаю лучше... И в этот момент я почувствовал, что еще минута и я...
- Замолчишь ты, скотина! - неожиданно для самого себя закричал я, поднимая ледоруб, - или я тебя тресну!