Оксана Ююкина
Обратная чешуя
— Дядя Ферлиг, дядя Ферлиг! — голосит малышня, дергая мужчину за подол рубахи. — А вы когда-нибудь трогали дракона?!
Маленькие любопытные глаза сияют, гипнотизируют и выпрашивают еще больше рыцарских историй. Ферлиг усмехается в рыжую бороду и осторожно похлопывает ближайшего мальчишку по светлым волосам.
— Конечно. Я даже преподнес королю в подарок щит из его обратной чешуи. — Рыцарь потирает зудящий бок, раздраженно цыкая.
— Обратная чешуя? Это как? — самый бойкий мальчишка тянет рыцаря за штанину.
— Она прочнее доспехов, но нежнее, чем пышные… пироги, — вовремя останавливается Ферлиг. — Обратная чешуя защищает сердце дракона. Я не раз срезал ее и лично преподносил королю.
Несмотря на воодушевленный тон и горделивый взгляд, рыжебородому хочется вырваться из круга мелюзги, выпить бодрящего сидра и отдохнуть в тишине. И без вони. Ферлиг шмыгает носом и оглядывается по сторонам. Вареное мясо, прогорклый жир на сковороде и легкий запах гнили окружают его, подкрадываются со всех сторон, мешают сосредоточиться. Кто-то снова дергает за рубаху, просит о чем-то, но рыцарь отмахивается и встает с обитого мягкой подушкой стула.
— Эй, Айнор, чем у тебя воняет сегодня? — Ферлиг щурится, разглядывая пухлого трактирщика, бегающего туда-сюда за прилавком.
— Воняет? У меня?! Пожирающий драконов, я честный хозяин трактира, у меня всегда только самое свежее! — Пухлый мужичок с обиженным лицом подпихивает прямо под нос Ферлигу шипящую сковородку с золотистой картошкой, шкворчащим беконом и ароматной зеленью.
— Убери это! — Рыцарь поджимает губы, морщит нос и отмахивается от особого блюда, которое раньше могло заставить его скакать целую ночь без сна. Теперь же Ферлига тошнит от одного запаха жареных овощей и паленого бекона.
— Дружище, ты не болен? — Айнор с удивлением и недоверием смотрит на королевского рыцаря.
— Задело немного в последней битве, но я в порядке, — дергает щекой Ферлиг, принимая деревянную кружку, полную прохладного сидра.
— А дракон?
— Улетел. — Рыцарь скрипит зубами, вспоминая зеленую чешуекрылую тварь, проткнувшую его бок острым когтем. Зуд и боль в забинтованной ране лишь подогревают его гнев. Ферлиг потирает мозоли на пальцах, хмуро глядя в кружку.
— Давненько ты не промахивался. — Айнор суетится за стойкой: протирает кружки, выхватывает у повара тарелки и передает смердящие блюда улыбчивым разносчицам в ярких платьях.
— Я задел его обратную чешую. Даже рукой коснулся, — гордо вздергивает подбородок рыцарь.
«И теперь ты умрешь…» — насмешливый шепот врывается в голову, то ли проклиная, то ли предрекая судьбу.
— Что?! — Рыцарь резко оборачивается, выхватывая меч из-за пояса. За спиной никого. Только испуганные посетители трактира настороженно смотрят на рыжебородого со своих мест.
Тихие шепотки, нарекающие его в лучшем случае чокнутым, раздаются со всех столов. Рыжебородый окидывает всех угрожающим взглядом, будто готов проткнуть мечом первого же, кто осмелится с ним заговорить.
— Ферлиг, не горячись, не горячись. Хочешь мое фирменное за счет заведения? — тревожится Айнор, неловко улыбаясь остальным гостям.
Пожиратель драконов лишь раздраженно дергает плечами, прячет свое блестящее оружие и молча выходит из смрада трактира. Свежий воздух приносит облегчение, окутывает ароматом ромашек, цветущей липы с запахом нагретой травы. Кровь, пульсирующая в висках, успокаивается, размеренно течет по венам и расслабляет напряженные мышцы. Ферлиг бредет к дому так медленно, лениво, словно вовсе не хочет туда возвращаться.
Рыцарю хочется упасть на траву, покататься по ней, как в детстве, вдохнуть поглубже запах земли и отправиться на охоту. Взлететь бы повыше и… Ферлиг замирает. Как он, человек, может взлететь? Он сухо смеется над собой и своей хмельной головой. Кажется, он действительно болен. Бок неприятно тянет от каждого жеста, будто кто-то намазал кожу липким медом. Нестерпимый зуд скользит по животу, поднимается к плечам и не затихает, даже когда сильные пальцы трут злосчастное место вокруг раны. Завтра. Он сходит к ворожее завтра, а пока…
Дверь с надрывным скрипом открывается, впуская в прохладный дом запахи горячего лета. Пыль, сырость, подвальная прохлада и кислый аромат яблок окружают, ударяют по носу, навевают сон. Тихое копошение букашек за окном становится долгожданной колыбельной, укутывающей как теплое одеяло. Дверь так и остается распахнутой, позволяя ночной прохладе принести ласковые голоса птиц.