На этом он оборвал связь.
— А теперь я задам глупый вопрос самому управляющему, — и генерал вновь набрал номер. — Алло, Вадим Сергеевич…
Наступила пауза, и Таранда напрягся. Голос в трубке звучал хрипло и говорил тихо:
— На ловца и зверь бежит. Я как раз собирался вам звонить.
— Вы кто? — спросил генерал.
— Гость. Знакомиться нам еще рано. У вас есть вопросы ко мне или к управляющему?
— Послушайте, гость. Мы пока терпим. Но скоро это терпение лопнет и начнется штурм.
— Предвидел вашу безголовость. Убьете заложников и своих людей. Этим все ваши штурмы кончаются. Беслан вспомните. Школу захватила шпана безмозглая. Так вы и с ней не справились. Плохо работаете. До сих пор ни одного снайпера не вижу.
— Они умеют маскироваться.
— Глупости. Вы даже не знаете, что происходит в банке. А я вас вижу. Мои видеокамеры расставлены точно. Вам их не найти. И все работают. А теперь выползайте из автобуса и гляньте на кабинет директора. Третье окно от угла с левого торца здания.
Генерал, а следом Жванец и Лузгин выскочили из автобуса и побежали за угол. Окно второго этажа приоткрылось.
— Напротив меня семиэтажное здание торгового центра.
— И что дальше? — Голос генерала дрожал.
— На крыше к антенне привязаны цветные надувные шары. Вам их очень хорошо видно. Следите за ними.
Из окна появился ствол «Стингера». Вспыхнуло пламя, и ракета взлетела вверх, оставляя за собой огненный хвост. Снаряд попал в цель, и раздался оглушительный взрыв. Генералу показалось, будто под ним земля содрогнулась. От букета разноцветных шаров ничего не осталось, огненный дождь посыпался на крышу. Взрыв разлетелся эхом по всему городу, так как в нем не было высотных зданий.
В ушах стоял звон, и Таранда оглох на некоторое мгновение. Окно второго этажа закрылось.
— Ну что, пришел в себя, солдат? — послышался голос в трубке.
— К чему этот цирк, сволочь? Я же до тебя все равно доберусь.
— Научись вежливости и уважению к противнику, потом поговорим.
— Э… хватит в игры играть. Готов извиниться.
— То-то. Противника надо понимать и уважать, тогда с ним можно соперничать. Учись у него, а не хами. Только так ты сможешь встать с ним на одну ступень, но не выше. Шесть «Стингеров» нацелены на стеклянные двери. Моих людей в зале нет. Они делом занимаются. Зал же набит заложниками. А теперь, солдат, оценивай свои шансы. А сейчас тебя ждет еще один сюрприз.
Связь оборвалась. К полковнику подбежал майор:
— Толпа прорвала оцепление, моих ребят топчет.
С двух концов улицы бежали люди к площади перед банком. Толпа выглядела разъяренной. Генерал и остальные бросились в автобус. За ними тут же закрылись двери.
Через десять минут на площади не осталось ни одного свободного места. Раздавались выкрики: «Штурму не бывать!», «Долой ментов!», «Ни шагу к банку!», «Убирайтесь вон, лягаши!»
— Что это? — обалдело спросил Таранда.
— Они приняли взрыв за штурм банка, — пояснил Жванец.
— Кто распространил слух, я спрашиваю?! Откуда здесь люди с камерами? Операция засекречена!
— Я думаю, — промычал Лузгин, — бандиты нам попались не киношные, а умные. Они не стали отнимать у заложников телефоны. И те панику разнесли по всему городу. Теперь мы даже дверей банка не видим. И я не уверен, что они все еще закрыты. Оцепления тоже не существует. У нас в городе слишком мало ментов.
В воздухе повисла напряженная тишина.
2
Два года назад
Так уж у него сложилась жизнь — он никогда не хоронил близких ему людей. Воспитывался в детском доме и ничего не знал о своих родителях. По одной из версий его оставили на вокзале. Может, забыли, но скорее всего попросту избавились от ненужной обузы. Годовалого мальчика передали в приют. За живой потерей так никто и не обратился. Он знал лишь то, что нашли его в дорогой коляске с хорошим бельем и множеством игрушек. На этом его семейная жизнь закончилась. Назвали его Борисом, отчество получил Дмитриевич, по имени нашедшего его милиционера, а фамилию дали странную — Байчер. Так звали героя одного из романов, который на тот момент читала заведующая приютом. Вот так и появился на свет Борис Дмитриевич Байчер. Через двадцать лет он обзавелся своей семьей, а потом стал отцом. Хорошим отцом.
У Бориса родился сын, и он в нем души не чаял. А главное, отец точно знал, что его сын никогда не будет сиротой. Во всяком случае, пока родители будут живы.