Выбрать главу

Движется он как сильно изношенный механизм. Все детали прилажены, плавно сцепляются, поворачиваются и скользят, но стоит только хрупнуть одной и остальные тут же рассыпятся в беспомощный хлам.

Так вот, с этого документа все началось. Буквально на следующий день его вызвали в университете в первый отдел… Вам сколько лет? Сорок шесть? Ну, значит, вы должны помнить, что такое первый отдел… И там некий, одетый, впрочем, в штатское, человек строгим голосом сообщил, что произошла утечка секретных партийных материалов. Неизвестно, случайность это или злонамеренный умысел, расследование покажет, это дело взято на особый контроль, а пока мы вынуждены принять ряд мер… В общем, ему предложено было все бумаги, все записи, без исключения, сдать, а накопленные к тому времени сведения держать при себе. Тут же поднялись к ним на кафедру. Было вытряхнуто в особый мешок содержимое ящиков из его стола. Дома у него в это время тоже шел обыск. В один день треснула и переломилась вся жизнь. Из университета ему, конечно, пришлось уйти. Ни о какой диссертации, разумеется, и речи быть не могло. С трудом устроился преподавать в сельскохозяйственный техникум. Думал, что временно, обойдется, но выяснилось, что – навсегда. А в девяносто третьем году его каким-то образом нашел Борис Гароницкий, что-то, оказывается, читал, понравилось, предложил включить в некий сборник две его первых статьи.

– Представляете: прошло тридцать лет!..

Однако и это было еще не все. Хотите верьте, хотите нет, но в те же злосчастные дни, перечеркнувшие собой все, за ним как привязанный стал ходить большой черный кот, вот этот – позже я назвал его Сеф.

Длинный суставчатый палец указывает на шкаф. Сеф приоткрывает глаза и обдает меня желтым огнем.

А через неделю к нему присоединились еще двое, продолжает учитель, тоже – черные, здоровенные, причем избавиться от них было нельзя. Если он пытался не пускать их в квартиру, то они усаживались перед дверью и устраивали душераздирающий кошачий концерт. Могли завывать безумными голосами всю ночь. То же самое – если он отказывался их кормить. Соседи даже жаловались в милицию, приходил участковый, сделал выговор, предупредил. Через год котов стало пятеро, а когда он лет двадцать назад, продав городскую квартиру, купил этот дом, подтянулись еще четверо и, обратите внимание, тоже – сплошь черные. В общем, какая-то необъяснимая мистика. Куда он, туда и они, представьте – сидели на пустыре возле техникума, ожидая пока я закончу работу. Он даже из-за этого не женился. Какая женщина сможет выдержать такой шизофренический антураж? Правда, коты дважды спасали его. Один раз вышел из своего техникума… так… знаете… подшофе… пристали за пустырем какие-то здоровенные идиоты. Дай им, видите ли, закурить. Вдруг – визг, шипение, главный из них держится за лицо, и сквозь пальцы, сквозь неразборчивое мычание, бежит по ладоням кровь… Или – это уже лет десять назад – на Тамбовской улице, не помню, по какому делу туда забрел, Сеф с товарищами вдруг загородили дорогу – встают на задние лапы, когти выпущены, снова шипят… Пришлось здесь свернуть. А через секунду на этом же самом месте – шорох, треск, свист – асфальт проседает, бьет вверх мощная струя кипятка… Вы, наверное, думаете, что это все чушь, так не бывает, старческие аномалии психики… Не возражайте, вижу по вашим глазам!.. Но только я в этом психопатическом мороке провел всю жизнь…

Я задаю ему пару вопросов. Первый: чему были посвящены две его тогдашних статьи? И учитель нехотя отвечает, что одна статья была посвящена как раз взятию красными частями Казани – это ведь была фактически первая военная победа большевиков. Тогда, можно считать, и родилась Красная армия, а вовсе не двадцать третьего февраля в день какого-то мифического сражения с немцами. Вы знаете, что произошло двадцать третьего февраля? Немцы продолжали без единого выстрела наступать на Нарву и Псков, ехали на дрезинах, никто на них внимания не обращал… А статья была включена в некий сборник, весь тираж сборника прямо из типографии был изъят. Говорят, сохранилось несколько экземпляров. Сам не видел, не знаю, сказать ничего не могу… Другая статья, бог с ней, она вообще напечатана не была. Борис Евгеньевич ее по рукописи прочитал…

А мой следующий вопрос звучит так: не встречал ли он каких-нибудь документов, где упоминалось бы о пребывании товарища Троцкого летом восемнадцатого года в городе Осовце?

– Это, кажется, в Тверской губернии?