— А я с тобой согласна. Мужчины не умеют ценить то, что само идет к ним в руки. Пусть добивается.
И в меня полетело нечто сумрачно-белесое, окутавшее все тело ласковым касанием тумана. Мир погрузился во тьму.
В дверь постучали, да так, что она содрогнулась. В следующее мгновение створка распахнулась, а по комнате разнесся громкий голос, окончательно вырывая меня из оков сна.
— Даюсь, ну ты долго еще валяться будешь?! — заголосил Сан, бесцеремонно потеснив меня на кровати.
Рыжий наглец улегся рядом на бок, подпер голову рукой и тихонечко прошептал:
— Твой дом в оцеплении, под дверью ждут шестеро магов из Имперской службы безопасности, мастер Эшарон делает вид, что так и надо, но я подозреваю, что на него надавили. Ничего рассказать не хочешь?
— А что ты уже знаешь? — так же шепотом спросила я.
— Да мама расписала… — скривился Санье, — но я ей не особо поверил. Ты же не кукла разряженная, чтобы на регалии Кранта вестись.
Представила, чего там ему матушка хвостатая наговорила, и тоже скривилась.
— В общем, я с тобой в любом случае, так что не вешай нос, Даюсь, прорвемся, — заявил Сан, щелкнув меня по тому самому носу, который вешать не полагалось.
— Спасибо, — шепнула я в ответ и, не удержав порыва, крепко обняла друга.
И именно в этот момент я поняла, осознала, насколько неправильно веду себя, несправедливо по отношению к Санье. Понимание пришло в тот момент, когда он обнял меня в ответ, бережно, нежно, чуть поглаживая по спине и затаив дыхание. Так не обнимают друга! И в тот же миг стали очевидны другие мелочи в наших отношениях, на которые я раньше не обращала внимания, — постоянная забота, подчеркнутое позиционирование меня как его девушки перед одногруппниками, перед которыми не было нужды притворяться, обида на то, что я отказалась официально стать его невестой. Ведь тогда он действительно обиделся, вспылил и даже идиоткой непонятливой обозвал. А я и была идиоткой, потому что не осознавала… А теперь… А что теперь? Аашалла никуда не делась, и мать Санье была права — мне нельзя держать его возле себя. Не важно, как я к нему отношусь, важно то, что рядом со мной он в опасности…
Я отстранилась, отодвинулась подальше и тихо проговорила:
— Тебе лучше уйти.
Сан напрягся, сощурился и вкрадчиво поинтересовался:
— Это твой ответ?
Ответа на какой вопрос он требовал, понимали мы оба. И он видел осознание в моих глазах. Тем сложнее было отвести взгляд и попросить:
— Иди.
Санье встал, медленно, подчеркнуто высокомерно оправил одежду и вдруг с жаром произнес:
— А я ведь не сдамся, Даяна. Я привык добиваться своего и не намерен изменять своим привычкам.
Это прозвучало угрозой, обещанием, клятвой, в конце концов. Но я не посмотрела на него, даже когда уходил, не взглянула вслед. Кажется, я только что лишилась друга…
Мне было плохо, страшно и противно. Я чувствовала себя гадиной. И понимаю, что моей вины нет, а все равно мерзко. Нравился ли мне Сан? Да, он мне очень нравился, он был просто идеален! Веселый, понимающий, заботливый. Вопреки безалаберному внешнему виду я отчетливо ощущала в нем силу, способную защитить, вселить уверенность, поддержать во всем, к чему бы я ни стремилась. Но в противовес ему передо мной была иная сила — сметающая на своем пути все преграды, неоспоримая, жестокая и непримиримая сила магистра Тэрана Кранта. И пусть для него я только очередная проблема, которую нужно решить, пусть между нами пропасть непонимания и на горизонте маячит та, для кого моя смерть станет подарком, мне почему-то никак не удавалось заставить себя возненавидеть его. Я злилась, была разочарована, хотя и не очаровывалась, обижалась, раздражалась. Во мне бурлило много негативных эмоций, но возненавидеть магистра никак не получалось. И даже сейчас, только что распрощавшись с Саном, я думала именно о нем, магистре Кранте. О, как же он раздражал меня! Своими янтарными глазами с зелеными искорками, непробиваемой самоуверенностью, наглостью… неожиданной нежностью и пьянящим ощущением полета от соприкосновения наших губ, мимолетным, но так отчетливо запомнившимся.
Усилием воли заставила себя вынырнуть из воспоминаний, встряхнулась — и пошла в ванную. А уже через двадцать минут поняла, что Крант — зло! Страшное, непримиримое и неоспоримое зло, решившее отравить мне жизнь!
По обыкновению, собравшись, я отправилась на кухню, уже ожидая очередной порции недовольства от дедушки. Но, войдя, я не услышала ничего. Дедушка, как обычно, сидел на своем месте и пил чай, но на мое приветствие не ответил. Он пытался, открывал рот, но ни одного звука так и не было произнесено.