Выбрать главу

Тане очень хотелось проявить сочувствие и понимание, и она открыла было рот, чтобы неодобрительно высказаться в адрес Аллы Горлицыной, но привычно остановила себя и сделала глубокий вдох. А правильно ли это? Правильно ли поддерживать Ленку в этих мыслях и чувствах? Да, подруга ждет именно поддержки и понимания, но надо ли в данном случае идти ей навстречу?

Рассудительность Татьяны Потаповой подсказала ей простой аргумент, совершенно очевидный для нее, выросшей рядом с мамой-следователем и собирающейся замуж тоже за следователя:

— Ленусь, Стас поступил как нормальный милиционер. Отпускать поздно ночью на улицу хорошо одетую пьяную тетку — это большой риск того, что завтра придется разбираться с ее ограблением, изнасилованием или, не дай бог, с трупом. Кому это надо? Вот поверь мне, ничего между ними сегодня не случится, Алла Михайловна живет в общежитии, в маленькой комнатке, с сыном и мужем…

— Она сказала, что муж ее бросил, — упрямо возразила Лена.

— Но сын-то остался. А он уже большой парень, школу в этом году заканчивает. Так что к себе Алла никого привести не может. Стас, насколько мне известно, тоже живет с родителями. Куда им деваться? Проводит Стас ее до общаги и распрощается, а завтра позвонит тебе с самого утра как ни в чем не бывало, вот увидишь.

Лена подняла голову и посмотрела на Татьяну недоверчивым взглядом из-под припухших от слез век.

— А с чего это Стасу так беспокоиться о ней? Ну и пусть бы ее ограбили, пусть бы даже и убили, ему-то что?

— Да ему-то ничего, — уверенно ответила Таня, — ему по барабану. Но Борькин отец серьезно болен, ему ни в коем случае нельзя волноваться. А представь, что будет, если он в понедельник вернется из санатория и узнает, что с Аллой что-то случилось. Второй инфаркт обеспечен. Они же очень близкие друзья, Александр Иванович за нее переживает. Даже не знаю, как сказать ему, что Аллу муж бросил. И скрывать нельзя, все равно ведь узнает, и говорить страшно. Так что спасибо Стасу, что он подумал и о Борькином отце, и о нас.

— Ага, — всхлипнула Лена, — и об Алле этой подумал. Только обо мне никто не подумал. Я всегда у него на последнем месте.

Татьяна вздохнула, обняла подругу покрепче.

— Ленусь, просто это такие люди. Вот поверь мне, у следователей и оперов семья и близкие никогда не бывают на первом месте. Иначе они просто не смогут работать.

— Значит, ты еще замуж не вышла, а уже знаешь, что не будешь для Борьки на первом месте? — не поверила Лена.

— Конечно, знаю, — улыбнулась Татьяна.

— И зачем тебе такой муж?

— Лен, ну я же выхожу замуж не для того, чтобы быть для кого-то на первом месте.

— А для чего тогда?

Удивление Леночки было совершенно искренним. Она действительно не понимала, полагая, что сама она — бесценный подарок, который вручают прекрасному принцу с одной-единственной целью: чтобы он этот подарок поставил на постамент, сдувал с него пылинки и целыми днями восхищался. Такую позицию Таня, не привыкшая считать себя «подарком», никогда не разделяла, но любила свою подругу и ценила в ней множество других качеств.

— Хочу быть рядом с Борькой и вырастить вместе с ним наших детей, — ответила она. — Я много лет была дочерью следователя, хорошо помню, как мало мама бывала дома, а когда и бывала, то думала в основном о работе, так что ни на что особо не надеюсь. Но я привыкла к такой жизни, приспособилась к ней, и меня все устраивает.

— Все равно не понимаю. — Леночка окончательно перестала плакать и сердито помотала головой. — Какой смысл выходить замуж за парня, которого вечно нет дома. Он тебе и с детьми помогать не будет, а ты же хочешь, чтобы вы их вместе вырастили. Будешь все время одна, как мать-одиночка.

Ну как ей объяснить, что вместе — это не обязательно взявшись за руки идти в ногу. Вместе можно быть и на расстоянии. Вместе можно быть, даже не встречаясь неделями и месяцами. Татьяна Потапова была уверена в собственной правоте, но доказывать свои идеи Леночке почему-то не хотелось.

Она поднялась и потянула подругу за собой.

— Пойдем, Ленусик.

* * *

Ее привязывала к нему сильная физическая страсть, горестная, как запой.

Из защитительной речи С. А. Андреевского на судебном процессе по делу Мироновича

Наша любовь — это какая-то адская смесь острой водки и святой воды.

Из защитительной речи С. А. Андреевского на судебном процессе по делу Иванова