Но не на ту нарвался.
— Я перееду к тебе тогда, когда сама посчитаю, что хочу этого. И в театре я буду выступать столько, сколько нужно, — но увидев, что наталкиваюсь на волну недовольства, переползла ему на руки и тихо прошептала ему на ухо, — больше только не заставляй меня танцевать полуголой, я тебе это едва ли еще позволю, — больно укусив его за мочку уха я вскочила и укуталась в халат.
Габриель только бровью повел. Было видно, что ему нравится то, что я сама хочу рулить по дороге своей жизни.
— Хорошо, тогда я дам тебе машину и шофера, не хочу, чтоб ты передвигалась одна.
Я поморщилась, поскольку понимала, что он начинает меня контролировать. Машина была как нельзя кстати, но вот шофер.
— Нет, — проговорила я. — Не сейчас.
— Сейчас, — наше перетягивание одеяла продолжалось.
— Габриель, мне не нужен твой приставленный за мной хвост, хочешь удержать, не натягивай поводок, а то могу сорваться, — вспылила я и поняла, что перегнула палку.
Немец молча встал и подойдя ко мне больно схватил за подбородок. Вот тут-то я и начала понимать, что противник еще тот у меня.
— Твой поводок держать я буду очень твердой рукой, не получится сорваться, — проговорил строго он.
У меня затряслись коленки от ужаса, но я решила не отступать:
— Нет, говорю тебе, — ответила я и приготовилась к печальным последствиям.
Габриель стоял и его, скорее всего, восхищала моя смелость. По глазам ведь он видел, что мне ужасно страшно, но непоколебимая сила воли заставляла меня стоять на своем. По-видимому, он часто видел этот взгляд у русских, когда ему приходилось выбивать из них информацию. И сейчас я тоже не сдавалась, о нет, я сражалась против него всеми доступными мне средствами. Хватка его железных пальцев ослабла, он поцеловал меня долгим нежным поцелуем и отпустив пошел к выходу. Уже у самых дверей он обернулся ко мне и промолвил:
— Машина будет, — и сделав небольшую паузу добавил, — когда тебе будет необходима.
Я улыбнулась и кивнула, давая ему понять, что он достойный противник.
ГЛАВА 7
Следующая неделя пролетела незаметно быстро. Театр — дом — театр. Ни Алекса, ни Габриеля я не видела. Лишь только каждое утро шофер фон Вольфа привозил мне разные сладости, не давая мне забыть о нем. Анька, видя проявление такого внимания, только недовольно морщилась, но все равно с удовольствием грызла душистые конфеты из черного шоколада. Она ни о чем меня не спрашивала, а я не хотела рассказывать. Мы понимали и так друг друга с полуслова с того момента, как она зашла в гримерку и увидела на полу разорванное платье красивого синего цвета, которое знаменовало собой мою капитуляцию перед мужчиной.
Но вот настал вечер среды. После утомительного выступления Анька и я сидели за столиком. Я раскладывала пасьянс, а Анька грустно курила сигарету.
— Сегодня мало народа, — удивленно проговорила я.
— Мало, — прищурившись, нервно проговорила Аня.
Мимо проходила официантка и Анька ее окликнула:
— Принеси нам, пожалуйста, бутылку Мадеры, — попросила она и нервно забарабанила пальцами по столу.
Официантка удалилась и через несколько минут принесла на подносе бутылку красного вина. Анька поблагодарила и лихорадочно загасила сигарету о пепельницу.
— Что с тобой такое сегодня? Что-то случилось? — спросила я, не понимая, что могло быть причиной ее странного поведения.
— Что случилось? — прошипела в ответ она. — Помнишь наш разговор о вине в тот вечер, когда к нам в дом приходил Костя?
— Помню.
— Бутылку видишь?
— Вижу, — до меня начало доходить.
— Это значит, что доставка продовольствия прошла успешно. Что-то случилось. И Костя сегодня должен был прийти к нам домой, а так и не пришел. А немчуры смотри, практически нет сегодня. А по средам их тут пруд пруди. Фон Вольф первый приходи часов в пять всегда. А где он сейчас? Ты его видишь? Потому что он, скотина, в гестапо сейчас, я уверена, кто-то попался, и операция сорвалась.
— Да подожди ты, мы же ничего еще не знаем!
— А чего тут знать? Крыса у нас завелась, Катя, крыса! — Анька, еле сохраняя самообладание, налила нам в бокалы вина.
Затем она залпом выпила пьянящий напиток и сказала:
— Я в гримерку, хочу побыть одна, мне надо подумать, — схватив свою пачку с сигаретами, она удалилась.
Я сидела так часа два и раскладывала пасьянс снова и снова, погруженная в свои мысли, смотря куда-то сквозь карты. И тут ход моих мыслей прервал голос Габриеля:
— Два Туза.
Я вздрогнула.