— Я хотел бы принести свои извинения, — проговорил Алекс, закончив рассматривать меня. — Я вас, наверное, порядком напугал сегодня.
— Да, не каждый день меня вот так выдергивают из-за рояля, — ответила я.
— А правда, Алекс, что это было? — Фридрих пытливо посмотрел на своего приятеля.
— Мадмуазель Катерина очень похожа на одну женщину, мне на минуту даже показалось, что это она, — Алекс взял бокал и залпом выпил его, чем выдал свое скрытое напряжение.
— О, Алекс, никогда бы не подумал, что ты можешь так среагировать на появление женщины, — не унимался офицер.
— Полно те, Фридрих, у каждого свои тени прошлого, — Алекс недовольно посмотрел на приятеля.
— Вы даже не пригубили шампанское, — обратился фон Вольф ко мне. — Вы брезгуете пить с нами за столом?
— Нет, что вы! — ответила я и пригубила немного тягучего напитка, пузырьки которого ударили мне в нос и я поперхнулась, залившись при этом краской стыда. Я никогда не пробовала шампанское.
Анька засмеялась:
— О, господа офицеры, не смущайте Катерину, она еще совсем ребенок и право никогда не пробовала шампанское. Но ничего, — похлопала она меня по руке, — пройдет немного времени, и ты станешь разбираться в винной карте не хуже любого сомелье.
— Пройдет немного времени и мадмуазель станет разбираться во всем, в чем должна разбираться молодая красивая женщина, — заметил Габриель с видом упыря, который нашел свою жертву.
Алексу это явно не понравилось и он оборвал речь друга:
— Мадмуазель сама решит, в чем ей нужно разбираться, а в чем нет.
— А когда она это решит, я буду рядом, — не унимался фон Вольф, который своей репликой явно бросал вызов Алексу.
— Господа офицеры! — вздернув нос, проговорила я. — Что и когда я решу не касается ни одного человека, находящегося за этим столом!
Алекс смотрел на меня и, скорее всего, все более убеждался, что девочка, сидящая перед ним не так проста, как кажется.
Зазвучала музыка и фон Вольф обратился ко мне:
— Разрешите пригласить вас на танец, — проговорил он, галантно вставая с видом, явно не принимающим отказ.
Танцевать с ним совершенно не хотелось. Но, поскольку мне нужно было налаживать контакты среди этих богом забытых людей, я кокетливо подала ему руку и приняла приглашение.
Габриель фон Вольф был немногим выше меня. Чисто выбрит, с густыми темно-русыми волосами, аккуратно подстриженными по последней моде, и пронзительными серыми глазами. Правую бровь рассекал неглубокий шрам, что придавало его виду некую демоничность. Сильный волевой подбородок украшала небольшая ямка, которая немного сглаживала его беспощадный облик. На вид ему было около тридцати пяти или сорока лет.
Уверенным движением руки он прижал меня крепко к себе и мы закружились в танце.
— Вы красивая девушка. Слишком красивая и юная особа, чтобы долго оставаться без покровителя, — нагло заявил он.
— И вы хотите предложить себя в качестве него? — я дерзко, может даже слишком дерзко для женщины в моем положении, с вызовом ответила, прямо смотря в холодные серые глаза.
— А почему бы и нет? — с деловой хваткой, как будто покупает кобылу на базаре, проговорил он, еще крепче прижимая меня к себе.
Этот нахальный человек обладал какой-то непреодолимой притягательностью. Его серые глаза будто гипнотизировали меня. От него веяло такой силой и опасностью, что я невольно поежилась.
— Боюсь, господин офицер, я вынуждена вам отказать, — отчеканила я.
— Почему? — уже более жестким тоном проговорил Габриель.
— Потому, что вы совершенно не интересуете меня как мужчина, — на свой страх и риск я выкинула фразу, которая могла меня просто погубить в тот момент.
Офицер холодно прищурил глаза и ответил:
— Не было еще кобылы, которая бы не была мной объезжена.
— Я кобыла не из вашего стойла, — парировала я, отстранилась и сделав реверанс, быстро вернулась за стол.
Все сидящие за столом внимательно наблюдали за нами во время танца. По их лицам было видно, что они обсуждали нашу пару. Когда мы вернулись, разговор стих и воцарилась неловкая тишина. Анька нервно барабанила по столу своими тонкими пальцами. Алекс явно переживал за меня, поскольку скорее всего знал, на что способен его приятель и поэтому волна недовольства, которую он тщательно скрывал, все сильнее и сильнее накатывала на него, проявляясь в его потемневших синих глазах.