— Жульничаю! — не смутился магос. — Потому что ты издеваешься!
— Не издеваюсь, а хочу повысить вероятность твоего выживания. Если ты вдруг попадёшь в передрягу и останешься без магии…
— Скорей уж я без оружия останусь! Это гораздо чаще случается! Так что прекрати требовать невозможного.
— Невозможного? — В голосе Силя послышались неприятные металлические нотки.
В такие моменты Нина невольно вспоминала, что миловидный подросток на самом деле высококлассный убийца с весьма своеобразной репутацией. И то, что последние лет десять он провёл в кабинете, перебирая бумажки, на навыках не особо сказалось.
Байки о буйном прошлом замглавы управления ходили самые разные. Одни напоминали анекдоты, другие — голливудские боевики, третьи — мрачные нуарные детективы, где много выпивки, секса, крови, а к финалу умирают все, кроме главного героя.
Некоторые из этих историй были правдивыми, но чаще встречались пустые домыслы и слухи — ничем не обоснованные, зачастую откровенно глупые, но очень стойкие. Например, версий, почему Силь выглядит ребёнком, насчитывалось не меньше десятка.
Правдивая не прозвучала ни разу.
Стажёрка Сандра из аналитического отдела выслушивала всё это, удивлённо распахивая глаза и вздыхая в нужных местах, а вечерами пересказывала самые запомнившиеся моменты Ракуну, а иногда и самому Силю, если к слову приходилось. Тот искренне смеялся над каждой свежей сплетней, и создавалось впечатление, что он сам часть этих глупостей и придумал. Чтоб удобнее было прятать правду.
Сейчас прятаться было не от кого, в тире они находились втроём. Поэтому Силь просто отдал Нине резинку с бусиной, забрал у Ракуна оружие, крепко закрыл глаза и велел:
— Раскручивай.
— Как скажешь, — не стал спорить магос и послушно взял друга за плечи, заставляя несколько раз провернуться вокруг своей оси. При этом сам Ракун двигался вокруг него, так что очень скоро восстановить изначальное положение в пространстве стало невозможно. — Хватит? Я уже сам забыл, в какой стороне что.
— Хватит, — кивнул Силь. Спокойно поднял пистолет и тремя уверенными выстрелами поразил все три мишени, которые в этот момент оказались сбоку от него.
— В яблочко, — прокомментировала Нина.
— Я знаю. Теперь на звук.
Нина выудила из кармана ластик и, широко размахнувшись, швырнула его вперёд. Целиться даже не пыталась, всё равно попадёт куда угодно, кроме мишени. Так и вышло: стёрка, не долетев до стены, ударилась об пол и отскочила в угол.
Два выстрела прозвучали почти одновременно: первая пуля угодила в место отскока, вторая — точно в ластик.
— Примерно так. — Силь вернул другу пистолет. — Перезаряди. И будешь тренироваться до тех пор, пока не приблизишься к этому результату.
— То есть я заперт здесь до скончания века? Боюсь, моя женщина этого не одобрит.
Нина печально вздохнула, но вовсе не от перспективы замуровать Ракуна в тире. Последние несколько месяцев она упрямо пыталась научить магоса называть её по имени. Наедине изредка получалось, прилюдно — почти никогда.
Вот и что с ним делать? Не кормить? Арфактумы прятать, пока не начнёт вести себя прилично? Так ведь жалко, он без них как без глаз! В самом прямом смысле.
Бусина приятно холодила пальцы. Интересно, как она вообще работает? Нина зажмурилась и активировала схему.
Мир преобразился, словно на него смотрели через тепловизор. Красные пятна, белые полосы, холодная непроглядная темнота в районе бетонных стен, раскалившийся ствол пистолета, тёплое мерцание пулевых отверстий в мишенях. И, почему-то, никаких людей. Нина слышала ворчание Ракуна и спокойные ответы Силя, различала прохладный браслет часов на запястье и нагревшуюся костяную подвеску на груди магоса, но не видела даже смутного мерцания на месте собеседников, будто их и не было вовсе.
Для распознавания людей существовали другие арфактумы, ровно как и для материалов, далёких предметов и ещё множества разнообразных случаев. Нина с трудом представляла, как можно ориентироваться с помощью этого хаотичного мельтешения, возникающего прямо в голове, но Ракун как-то справлялся. Правда, цвета, рисунки и письменный текст он всё равно не различал (чем бесстыдно пользовались студенты), зато отлично улавливал частоту пульса и мог смело работать детектором лжи (чем нагло пользовался сам против тех же студентов).
Цветные пятна «тепловизора» вдруг коротко мигнули и погасли.