— Лунный народ всегда рад землянам на своём празднике. Да что там, не только землянам: лунный народ рад любым гостям. На него, кстати, души умерших часто приходят в надежде встретить своих родных, — Антарес зевнула и улыбнулась, явно блуждая мыслями где-то далеко. — Кто знает, быть может, и нам выпадет шанс потанцевать у лунного костра…
Эниф, который сейчас стоял под ветвями изумрудных деревьев с белыми, как снег, стволами, снова удивлённо обернулся, внимательно вглядываясь в отсутствующие лица людей, словно хотел кого-то увидеть среди них. Белоснежная летяга, о которой Эниф уже успел забыть, быстро взобралась по его руке и уселась на плече.
— Прости меня, прелестное существо, — пробормотал Эниф, осторожно погладив летягу по голове. — Будь здесь Антарес, она была бы вне себя от радости. Сам я разучился быть ласковым.
Летяга, по всей видимости, так не считала. Она с интересом потрогала лапками ухо Энифа, пощекотала его тёплым дыханием и, в итоге, залезла ему на голову. Тихо усмехнувшись, Эниф отправился дальше.
Очевидно, праздник был в самом разгаре. Высокие тонкие люди представляли из себя в прямом смысле слова безликую толпу, напоминавшую деревья в лесу; разные странные животные ходили между ними совершенно без страха, и все они были ослепительно белые и били по глазам своим ярким светом. У Энифа создалось впечатление, что он попал в рай до первородного греха.
«Вы не голодны?» — прозвучал в голове Энифа чей-то туманный женский голос. Рядом с ним материализовалась высоченная девушка ростом с дерево. Она наклонила к Энифу свою длинную жирафью шею с жидкими лучами на голове и протянула ему жемчужный поднос, от сияния которого Эниф невольно зажмурился.
— Что это? — с любопытством спросил он, когда его глаза немного привыкли. Девушка застенчиво поводила мыском пуанта по пыльной поверхности.
«Это лунный свет, — снова услышал Эниф её голос. — Иногда мы подаём к нему сияние далёких звёзд, но, знаете, не сегодня. Угощайтесь».
— Да, я… — Эниф снова растерялся. — Право, простите, если я что-то сделаю не так…
«Вы здесь в первый раз? — догадалась безликая девушка, и в её голосе послышалась улыбка. Эниф робко улыбнулся в ответ и коротко кивнул. — Что ж… Я давно уже не была на Земле. Как оно там теперь?»
— Не сочтите за грубость, но мне сегодня не хочется говорить ни о чём земном. Вы правы, я здесь впервые, и хотел бы насладиться этой ночью сполна, коли уж судьба привела меня сюда.
«О да, я прошу прощения, — девушка наконец выпрямилась и размяла затёкшую шею. — Тогда угоститесь напоследок».
Было странно и необычно. Эниф миллион раз пожалел — впрочем, как и в любое другое время, — что рядом с ним нет Антарес, потому что, он был уверен, она рассказала бы ему много интересного, и он мог бы увидеть счастье на её лице.
— Это… Это так удивительно… — пробормотал Эниф. — Как будто я стою в реке по пояс. Луна светит и серебрит воду, и я зачёрпываю руками этот жидкий лунный свет. Он дрожит у меня в руках. И вода… Вода такая сладкая.
«Я рада, что Вам понравилось, — прозвучал у него в голове туманный женский голос. — Отдыхайте. Это будет долгая ночь».
И она ушла. Эниф не услышал её шагов, не увидел краем глаза сдвинувшуюся тень: она как будто растворилась среди деревьев. На голове кто-то зашевелился.
— Чего тебе? — спросил Эниф. Летяга пощекотала хвостом его ухо, примерилась, чуть неловко сползла на плечо и заглянула сбоку в глаза, словно просила его о чём-то. — Я не местный, порядков не знаю, — Эниф чуть нахмурился, осторожно провёл пальцем по голове летяги и пробормотал себе под нос: — Может, тебя гладить нельзя.
Эниф пошёл дальше. Мельтешащие вокруг силуэты рябили в глазах, сливались в одно светящееся пятно и кружили голову.
— А телескоп-то? — вдруг вспомнил Эниф и оглядел толпу. — Телескоп-то мой где?
И тут же впереди, в просвете между силуэтами, словно в насмешку над Энифом, сверкнула сталью до боли знакомая ему вещь. Эниф, забыв, кто он и где он, со всех ног бросился за девушкой с движениями гиены — пару раз в погоне с него слетали тапочки, и Эниф, досадливо бормоча сквозь зубы, надевал их и бежал дальше. Наверное, со стороны он выглядел смешно, но его это не волновало: почему-то вернуть телескоп было важно. Может быть, потому, что это был телескоп Антарес.
И вдруг он замер. Долгоногая и долгорукая девушка выбежала на смотровую площадку — белый камень искрился под ногами, на краю сияли перила; огромная бело-голубая Земля, вспыхивая знакомыми рыжими огоньками, ворочалась с боку на бок совсем близко, — но Эниф ничего этого не видел.