Вскорости я затихла, стоило перейти и к более насущным вопросам. Джокер замолчал, выжидающе глядя на меня сквозь бокал. А я… вопрос, который так легко ложился на бумагу, застрял в горле.
— Я думаю, это ты украл брошку, — наконец произнесла я.
— Неправильно думаешь, — спокойно отозвался мой собеседник, едва пожав плечами. — Зачем она мне?
— Ну… насолить графине. Когда-то она тебе недоплатила за задание. — Я вдруг почувствовала себя неуверенно. Не так легко обвинять кого-то, не имея доказательств… Но ведь Джокер очень принципиально относится к вопросам оплаты. Работа и благотворительность — вещи совершенно разные. — Кстати, а что ты для нее делал?
— Эх… — вздохнул мужчина, отставляя бокал и откидываясь в кресле. — Давай по порядку. Знаю я эту брошку, даром мне она не нужна. Сама бы подумала — если бы я проник в дом и захотел что-нибудь вынести, то наверняка бы нашел что-нибудь более ценное. А насолить… хм… не думаю, что графиня сильно расстроится, потеряв ее. Так что и «солить» нечем. Теперь насчет работы. Во-первых, это было давно. Девушку выдали за графа очень рано — лет в восемнадцать. Даже без предварительной помолвки. Это крестьянки в пятнадцать могут замуж выскакивать, а для долгоживущей аристократии случай довольно редкий. К тому времени граф успел пережить трех своих жен. Слухи ходили о нем не особо хорошие, мягко говоря. Поговаривали, склонен к садизму. Плюс постоянное пьянство и загулы. Поэтому, несмотря на титул, знатные семьи не спешили отдавать за него дочерей. А Валия Растин, ныне вдовствующая графиня Одлер, происходила из семьи разорившихся дворян. Родители умерли, вступиться за девушку оказалось некому. Опекуны дождались минимальных восемнадцати лет, чтобы сплавить нахлебницу. Дальше последовали семь лет брака. Графиня Одлер ни разу не появилась в свете. Самого-то графа мало приглашали, а его жена и вовсе оказалась почти безродной. Я ее видел пару раз — невзрачное существо с глазами затравленного зверька, боящееся лишний раз поднять голову или открыть рот. Думаю, он ее бил. Меня, в смысле Джокера, она нашла через слуг. Дело в том, что до замужества у будущей графини был короткий роман с парнем из деревни, где Валия жила раньше. Ничего особенного — всего несколько трогательных записок, да, возможно, пару раз за руки прогулялись. И вдруг, ирония судьбы, спустя несколько лет этого парня нанимают помощником конюха в графский дом. Дальше следует классическая схема — у девушки начинают вымогать деньги, угрожая этими записками. Молодая графиня в панике — своих средств у нее отродясь не было, если же сворует у мужа или же тот увидит письма, то вообще ее убьет. Жизнь несчастной, и так живущей в постоянном страхе, стала еще хуже. А потом появился я. Выкрасть записки у парня, как ты понимаешь, труда вообще не составило. А Валия… да, она меня слегка обманула… Забрала записки, сожгла их и лишь тогда сообщила, что денег у нее нет. Совсем нет. И еще добавила, что ей все равно терять нечего — это на случай если я решу донести мужу.
— Да, — перебила я Джокера, — вот оно. Это я могу броситься помогать всем обездоленным. За тобой подобного альтруизма не замечала. Особенно если о деньгах договаривались заранее.
Джокер легко усмехнулся уголками губ:
— Это все было «во-первых». Свои деньги я таки получил. Решил, что если не может заплатить графиня, то можно взять нужное у графа — вряд ли он заметит пропажу. Пришлось его сиятельству расстаться с одной картиной — давно хотел себе такую. В любом случае, это дела давно минувших дней.
Я сложила пальцы домиком и, покачиваясь в кресле, принялась обдумывать услышанное. Мужчина с интересом наблюдал. Могу поклясться, он мог бы рассказать намного больше — но это уже превращалось в своеобразную игру. Я должна сама найти зацепки.
— Хорошо, — наконец вернулась я к разговору. — А картину украли из дома? Из городского дома? — Заметила кивок Джокера. — Значит, как минимум один раз ты в дом лазил, а следовательно, знаешь, как это можно сделать!
— Я что, на самоубийцу похож? Не стоит преувеличивать мои таланты. Нет, малышка, я в дом не лазил и не горю желанием. Но да, предвосхищая вопросы, я знаю того, кто может это сделать.
— А брошка… Этот некто мог украсть брошку?
— Запросто.
— А… убить графа? Сорби считает, что это дело рук одного и того же человека.
Джокер слегка поморщился — что-то в моей формулировке его не устроило, но все же кивнул. Я воодушевилась — данных становится все больше.
— Кто он? — В нетерпении я немного подалась вперед, но красавчик лишь поцокал языком.
— Прости, милая, не скажу…