— Тайра!
Я зажала уши, чтобы не слышать ненавистный голос, но он звучал слишком громко.
— Тайра, если вы сейчас же не откроете, ваши родители прикажут выломать дверь!
Пришлось встать. Не хватало еще добавить новых поводов для слухов.
Лаэдо был один. Оставалось удивляться, что ему позволили явиться сюда без сопровождения.
— Объясните мне, пожалуйста, что произошло. Вижу, вы расстроены, но, клянусь, я не хотел вас обидеть, — казалось, он искренне недоумевает.
— Зачем вы придали своему элементалю форму анта?
— Отец сказал, про ваше увлечение легендами о морском народе. Я хотел сгладить висящее между нами напряжение. В конце концов, нам же не обязательно быть врагами!
— И вы клянетесь, что дело не в слухах или желании меня задеть?
— Клянусь.
Похоже, он действительно не врал. Выходит, зря я с ним так обошлась.
Мне стало неловко — глаза Лаэдо сейчас казались покрасневшими, он часто моргал и как бы потом не понадобились услуги целителя, но, впрочем, далеко ходить не придется — его отец, Палмери Симони — один из лучших врачевателей Астраксы.
— Простите. Я неверно вас поняла…
— Расскажете, в чем дело? Быть может, в моих силах чем-то помочь? — в его глазах читалось смущение и какая-то недоговоренность, словно он хотел сказать что-то еще, но не решался.
— Нет. Спасибо.
Постояв немного у порога и явно не зная, что еще делать, маг попрощался и ушел.
Посмотрев ему вслед, я закрыла дверь и вернулась на кровать.
Лаэдо Симони оказался не таким уж и ужасным, каким показался сначала. Почему-то от этого стало немножко легче. Может быть, никаких слухов и вовсе нет. Хорошо бы!
Я вытащила из-под подушки книгу. Ту самую «Русалочку», с которой и началось мое увлечение языками других миров. Привычные буквы складывались в слова, а слова порождали образы. Эту книгу я знала почти наизусть.
«В открытом море вода синяя, как лепестки красивейших васильков, и прозрачная, как тончайшее стекло. Но зато и глубоко же там! Так глубоко, что никакие якори не достанут до дна, и на него пришлось бы поставить немало колоколен одну на другую, чтобы верхняя высунулась из воды. На дне морском живут русалки.
Не подумайте, что там только голый белый песок, — нет, на дне растут удивительные деревья и цветы, с такими гибкими стеблями и листьями, что они шевелятся, как живые, при малейшем движении воды…».
Какого труда мне стоило научиться читать и понимать эти письмена, ведь Земля считается запретным миром, миром без магии. Проникать туда рискуют лишь контрабандисты, которые нет-нет, да привозят что-нибудь оригинальное и продают за большие деньги или же… ничего не привозят и пропадают бесследно. Отец специально нанял одного такого счастливчика моим учителем. И можно считать огромным везением, что книга оказалась написана на языке, который я выучила в итоге.
«День-деньской играли принцессы в огромных дворцовых залах, где на стенах росли живые цветы. В открытые янтарные окна вплывали рыбки, как в наши окна иной раз влетают ласточки. Рыбки подплывали к маленьким принцессам, ели из их рук и позволяли себя гладить.»
Снова и снова представляла себе жизнь морских созданий. Наверное, там, на дне, намного интересней, чем у нас. И более красиво. Предложи колдунья обменять голос на хвост, такой как у антов, я бы согласилась, не раздумывая, вот только… нет у нас никаких колдуний. Есть лишь маги, которые такого попросту не умеют. Ни за какие деньги. Тело есть тело. Его можно немного подправить или подлечить, но превратить во что-то совсем другое не выйдет…
Ближе к вечеру явилась Нария, чтобы подготовить меня к празднику. К этому времени я уже почти успокоилась и с радостью включилась в сборы. В конце концов, приятно быть красивой, приятно чувствовать уверенность в себе, а шепот завистников и недоброжелателей — с этим можно жить.
Оглядев в зеркале результат стараний служанки, довольно улыбнулась. Дотронулась рукой до серебряных цветов, украшающих линию декольте, залюбовалась переливами темно-синих небулинов в колье и диадеме, поправила белые перчатки в цвет платья и велела служанке:
— Нария, сходи, узнай, когда нужно выходить.
В ожидании ее возвращения, рассматривала свое отражение и отчаянно жалела, что в толпе гостей не будет того, ради кого мне действительно хочется быть красивой.