— Пусти! — Зимина уперлась ладонями в его плечи, сердито сверкая глазами из-под растрепавшейся челки. Взгляд, горячий, тяжелый, полный нескрываемого насыщенного раздражения, метался по лицу Ткачева, будто стремясь испепелить. А руки, давившие на плечи, напротив, казались ледяными, заставляя целую волну холодных мурашек прокатиться по телу, от самой шеи — вниз, по линии позвоночника, будто обледеневшего от одного ее прикосновения.
Прикосновения.
Осознание заставило замереть, остановиться, задавив в горле так и не высказанные вопросы. Это было дико: стоять вплотную к той, кого так хотелось растоптать и уничтожить, к кому не испытывал ничего, кроме отвращения, а еще, совсем недавно, — душащей, глухой, изматывающей ненависти. А теперь они стояли друг перед другом, тяжело дыша, оглушенные стуком вылетающих сердец и яростными выкриками, отголоски которых все еще болезненно бились в висках.
Ткачев отстранился первым. Поспешно отступая в сторону и отводя взгляд, сцепившийся с ее взглядом будто острие шпаги. Такой же холодный, колючий, уничтожающий. В нем уже не было жаркого, беспощадно расплавляющего все гнева.
Зимина осторожно выдохнула, будто опасалась задохнуться от искрящего в воздухе напряжения. Поправила смятый воротник легкого плаща, все еще явственно чувствуя на плечах тяжесть сильных рук Ткачева. Вдруг ужасно двусмысленной показалась вся недавняя сцена. Мысль об этом заставила едва слышно фыркнуть и насмешливо скривить губы в снисходительно-высокомерной усмешке. Ты с кем тягаться вздумал, мальчик? Неужели решил, что твоя сила может что-то значить в этой игре? В ее игре, целью которой является вернуть все на свои места, заставить каждого забыть о том, что совершил другой. Снова стать командой, соратниками, семьей. Так неужели она позволит кому-то все разрушить? Нет, Ткачев, и не мечтай.
Зимина чуть повернула голову, вновь одарив Пашу взглядом. Коротким, резким, ледяным. Безжалостным, как призванный вывести из равновесия удар. И торопливо вышла за дверь, нарочито громко цокая каблуками, чувствуя спиной неотступный взгляд Ткачева.
========== Кто кого? II ==========
Сложившаяся ситуация бесила Климова до невозможности. Нужно было что-то предпринять, как-то решить проблему, но Вадим знал — если он поступит по-своему, избавится от Ткачева, Зимина никогда этого не простит, и расправа не замедлит себя ждать. Как бы аккуратно он ни сработал, Ирина Сергеевна сразу поймет, чьих рук это дело. А портить себе жизнь еще больше Климов не испытывал никакого желания.
Оставалось одно. Устранить саму возможность того, чтобы Ткачев смог докопаться до правды. А именно — сделать так, чтобы он никогда никаким образом не смог пересечься с девушкой Машей. Майор догадывался, что Ткачев, не желая успокаиваться, пойдет опрашивать соседей Терещенко и непременно наткнется на внимательную свидетельницу. Этого никак нельзя было допустить.
***
— Молодой человек, а вы не подскажете, где майора Климова найти? — молоденькая очаровательная блондинка внимательно смотрела на Пашу, ожидая ответа. Миловидное личико показалось Ткачеву знакомым, но вспоминать, где он мог видеть девушку, не было никакого желания. Ну видел и видел, может быть даже в постели, какая разница?
— Климова сегодня нет, — уведомил Ткачев, заметив, какое расстроенное выражение приняло лицо смутно знакомой незнакомки. — А что случилось? Может, я могу помочь?
— Понимаете… — замявшись, все же заговорила девушка. — У меня недавно соседа убили, я к вашему Климову приходила, рассказала, что видела в ту ночь незнакомую машину… Он обещал разобраться, вызвать меня, если что… И до сих пор тишина. Убийцу Олега ведь так и не нашли?
Так вот оно что! Соседка Терещенко, милая Маша, порой забегавшая к Олегу по каким-то пустякам. Ткачев помнил ее по тому веселому периоду, когда вместе с остальными несколько дней подряд отмечали внеочередные звания на квартире Терещенко. Паша тогда еще, помнится, поддел, что милая соседка явно запала на него, но был послан далеко и надолго.
— Вот как? И что же вы видели?— насторожился Ткачев и тут же спохватился: — Пойдемте в кабинет, расскажете все по порядку.
В кабинете, пристроившись на краешке стула, девушка Маша обстоятельно повторила свой рассказ, несколькими днями ранее поведанный Климову. И чем дальше она рассказывала, тем больше мрачнел Паша. “Все-таки Климов, гад, — раздраженно пронеслось в голове. — Так и знал…”
— Вы его найдете? — с надеждой посмотрела на Ткачева Маша. — Так жаль Олега, такой хороший парень был…
Паша едва сдержался, чтобы не усмехнуться криво. Снова вспомнилось, как “хороший парень” забивал ногами распростертую на полу Зимину, тоном самого настоящего маньяка обещая, что в живых ее не оставит. И опять накатило уже привычное отвращение: ко всей этой поганой истории, начиная с убийства Кати, к собственной глупости и слабости, к свихнувшемуся Терещенко, к расчетливой суке Зиминой, так долго пудрившей им всем мозги…
— Обязательно, — уверенно ответил Ткачев, и девушка с облегчением вздохнула, поднимаясь. Но тут же, что-то вспомнив, уселась обратно.
— Я не знаю, стоит ли вам говорить… Хотела посоветоваться… Со мной такая странная история произошла… — запинаясь, начала Маша, но, поймав ободряющий взгляд капитана, заговорила уверенней: — Понимаете, я всегда очень аккуратно вожу машину, никогда не нарушаю, меня даже для проверки документов не останавливают. А сегодня, когда к вам добиралась, вдруг тормознули, из машины буквально вытащили, обращались как с преступницей, обыскали весь салон, в багажник заглянули… Но не это самое странное. Я, если что-то с машиной случается, всегда сначала сама разобраться пытаюсь, у меня папа автомеханик, так что я в этом немного понимаю… Так вот, за день до этого у меня что-то машина забарахлила, я решила разобраться, открыла багажник… А там пакет. С каким-то белым порошком. Уж вряд ли мука. Мне это сразу не понравилось, я упаковку сначала выкинуть хотела, а потом решила ее знакомому отнести, он химик. В общем… В пакете были наркотики, — выпалила Маша и замолчала, переводя дух.
— О как! — присвистнул Ткачев, откидываясь на спинку стула. — А у вас, стесняюсь спросить, в друзьях наркобарона случайно нет?
— Вы что, мне не верите? — сердито нахмурилась девушка. — Можете с моим другом поговорить, он все подтвердит.
— А когда, вы говорите, это случилось? — переспросил Паша, стирая с лица улыбку. Неужели и тут Климов постарался? Наш пострел везде поспел, блин!
Маша продолжала хмуриться, вспоминая.
— Вчера утром я договорилась с Климовым о встрече и ушла на учебу, пешком, у меня универ в нескольких шагах от дома. Машина на стоянке оставалась. А когда собралась вечером к вам ехать, машина не завелась… Тогда я и обнаружила пакет.
— Вот как, — протянул Ткачев, соображая, видел ли вчера утром Климова. Как-то так получалось, что нет. “Вот урод! — выругался про себя Паша. — И додумался же!”
— Я попробую разобраться, — пообещал капитан, в воображении уже красочно представляя разговор с Вадимом. Нет, ну хватило же ума подставить девчонку! Просто мастерство подлости у них с Зиминой какое-то! Ну ничего, Климов еще за все ответит…
***
— Ну че, камера, мотор, поехали! — противно засмеялся молодой парень, обращаясь к державшему видеокамеру другу. — Ты как, Макс, с нами?
Макс отрицательно качнул головой, пренебрежительно взглянув на постель, где лежала бессознательная девушка.
— Мне как-то не в кайф обдолбанную трахать. Она ж даже сопротивляться не будет.
— Ну да, это тебе не случайную прохожую в переулке ловить, — фыркнул третий, снимая рубашку. — Сильно вштырило малолетку отыметь?
— А я че, виноват, что какие-то соплюхи по ночам шастают? — огрызнулся Макс. — Уговор был: первую попавшуюся…
— Да ладно, затихни. Зато бабки были наши. Идиот этот Дрон, думал, мы с такой херней не справимся? Еще и на “слабо” пытался взять… Мне реально стремно было только когда по “минному полю” во дворе у Жука ходил, остальные споры хрень одна, кайфа никакого…