— Так, ладно, хорош философию разводить, — скомканно произнесла Зимина, отступая к двери. — Вот что, поехали со мной.
— Куда? Зачем? — недоумевающе приподнял брови Паша, не двигаясь с места.
— Я не собираюсь рисковать и надеяться, что пронесет, — отрезала полковник. — Нужно исключить малейшую вероятность, чтобы тебя заподозрили. Тебе нужно избавиться от одежды, в которой ты убил Климова. И на всякий случай устроим тебе запоздалое алиби. Вроде как у тебя выходные, отдыхаешь на даче. Оформлю несколько дней отпуска задним числом. Наши не выдадут, я все устрою. Все, Ткачев, хватит тормозить, поехали уже!
— Если бы вы сегодня меня не спасли, я бы подумал, что вы меня убить хотите, — усмехнулся Паша, послушно направляясь вслед за Зиминой. Та резко обернулась, едва не столкнувшись с оперативником.
— А я ведь всегда могу передумать, Ткачев, — на губах Ирины Сергеевны играла самая милая улыбка, а вот взгляд оставался колючим и ледяным. — Просто помни об этом.
— Есть помнить, — не очень весело усмехнулся тот и качнул головой. Он уже совершенно не понимал, как относиться к этой женщине.
========== Уйти или остаться? ==========
— …Теперь вы все знаете, — Зимина отошла от распахнутого настежь окна, откуда доносилось пение птиц и запах мокрой после дождя листвы. Впервые собрание проходило не на мрачном складе и не в квартире полковника, а в загородном домике, где несколько дней жил Ткачев, огражденный Зиминой от нежелательных контактов со следователем и лишних вопросов и подозрений. — И теперь я хочу задать вам вопрос, на который вы все должны ответить даже не мне, а себе. — Ирина Сергеевна обвела внимательным взглядом собравшихся, ловя выражение лица каждого из них. — Теперь, когда вы знаете всю правду, каждый из вас должен решить, хочет ли он остаться. Сможет ли доверять всем остальным и могут ли другие положиться на него в любой ситуации. В том числе и я. Любой из вас может прямо сейчас подняться и уйти. Я не буду держать зла, считать предателем. Вы просто избавите себя от лишней ответственности. Потому что тот, кто сейчас останется, должен быть готов идти до конца. Всегда и при любых обстоятельствах.
— Да я, Ирин Сергевна… я ж всегда… я ж за вас… — забормотал Фомин, первым нарушая повисшую после слов Зиминой тишину.
— Я с тобой, Ир, — уверенно произнесла Измайлова и, поднявшись с места, встала у окна плечом к плечу с подругой. Следом потянулись Исаев, Вика, Щукин, Савицкий, бросивший на Ткачева извиняющийся взгляд. И вскоре за столом остался только Паша, не смотревший на столпившуюся возле Зиминой команду. Снова наступило напряженное молчание: все настороженно ждали его реакции. А Ткачев изучал глазами полированную поверхность стола, не замечая устремленных на него внимательных взглядов.
В памяти снова замелькали кадры, смешиваясь в невообразимое кино. Тело Кати в луже крови и брошенный рядом пистолет. Зимина, размеренно говорившая что-то утешительное и невероятно фальшивое. Больничные коридоры и засевший в самом потаенном уголке души страх, что никогда больше не сможет слышать. Холодное и четкое признание Ирины Сергеевны. Собственная дикая ярость и желание уничтожить эту сволочь. Распростертое на полу ангара тело, на которое сыпались беспощадные удары, наносимые свихнувшимся Олегом. Кажущаяся удивительно хрупкой фигурка в окровавленной рубашке и дрожащие пальцы, с трудом удерживающие бутылку с водой. Грохот выстрела, так и не достигнувшего цели, ледяная рука Зиминой, до боли вцепившаяся в его ладонь, и что-то похожее на страх, застывший в расширенных зрачках. И снова ее рука поверх его, непривычно мягкая интонация, неожиданное признание в слабости…
Ткачев поднял голову, встречаясь взглядом с Зиминой. Словно хотел прочитать в ее глазах ответ на свой вопрос. Показалось или в них промелькнула надежда?
Уйти или остаться? Еще недавно Ткачев был уверен в своем ответе. Еще недавно хотел покончить со всем этим, прекратить все, отстраниться от всех, с кем связывало так много. И вот он, шанс остановиться. Просто встать и уйти. Разве сможет он доверять всем так, как прежде? Всем, включая Зимину. Смогут ли другие доверять ему? В том числе и Зимина. Может ли он дать гарантию самому себе, что не подведет, не оставит в трудную минуту?
Ткачев поднялся, не сводя глаз с Ирины Сергеевны. Почти физически ощущал искрившее в ее взгляде напряжение, сотнями вольт бившее в его глаза. Сделал несколько шагов, останавливаясь напротив. Для него не существовало сейчас всех остальных, настороженно наблюдавших за ними. Только Зимина и ее вдруг ставшие огромными и еще более темными глаза, в которых метался один-единственный вопрос. Тот же самый, что исступленно колотился в сознании Ткачева, необъяснимо выбивая из памяти все, что недавно мелькало перед глазами.
Уйти или остаться?
А в следующую секунду он сделал еще шаг к ней. Последний, решающий шаг, после которого в прямом смысле не могло быть пути назад.
— Я с вами, Ирина Сергеевна, — произнес уверенно и негромко, так, будто больше здесь не было никого, к кому тоже относились эти слова. — Я с вами.
Ткачев мог поклясться, что в глазах Зиминой на мгновение мелькнуло облегчение. И что-то еще, молчаливое, полное теплоты и благодарности.
Спасибо.
========== Часть вторая: Охота на волчат. Недетские игры ==========
— Скучно… — Светловолосый накаченный парень лениво потянулся, небрежно отбросив в сторону навороченный телефон последней модели, и сел, отгоняя ладонью сладковатый дымок — это уже был второй косяк, но разомлевший Леха и не думал останавливаться.
— Тупые задания, — также лениво отозвался брюнет, устроившийся в кресле напротив. — Никакой фантазии у людей. Кто первый телку в постель затащит, кто больше бабла в рулетку выиграет… Хрень одна.
— Предложи че поинтересней, Ник, — хмыкнул светловолосый. — Может нашу горничную в карты разыграть? Девка ниче так, услужливая… — последнее слово он произнес таким тоном, что у впечатлительного человека заныли бы от отвращения зубы.
— Да ну, — отмахнулся Ник и тут же оживился: — Слушай, Макс, а про карты хорошая мысль. Есть у меня одна идея…
***
Рабочий день издевательски медленно катился к завершению. Время, несмотря на кучу в момент обрушившихся хлопот, тянулось бесконечно. С утра, не успела Зимина прийти на службу, явилась очередная проверка, о которой вежливо забыли предупредить. Едва полковник перевела дух и порадовалась, что ничего криминального въедливые проверяющие не нашли, как примчался Олег: в обезьяннике подрались двое задержанных. Особую пикантность происшествию придал тот факт, что, как оказалось позже, один из задержанных таковым не являлся: какой-то умник не придумал ничего лучше, чем закрыть терпилу вместе с уголовниками, потому что все следователи были заняты по самую макушку, да и в коридоре толпилась очередь. Такое могло случиться только у нас, хмуро думала Ира, несколькими минутами позже звеня металлом в голосе в кабинете следователей. Впрочем, остаток дня прошел вполне спокойно: за разбором кипы бумаг, построением расслабившихся подчиненных, выслушиванием ора из телефонной трубки — вышестоящее начальство не могло упустить случая попинать нерадивую начальницу отдела-в-котором-вечно-что-то-происходит.
К позднему вечеру, кое-как разрешив насущные вопросы и заработав бонусом головную боль, Зимина предвкушала спокойный вечер, точнее, долгожданный сон, поспешно собираясь домой. Чисто символический стук в дверь и возникший на пороге Ткачев вызвали новый приступ раздражения: задерживаться в родных стенах хотя бы на одну лишнюю минуту полковник не испытывала ни малейшего желания.