Я улыбнулась.
Мы молча направились к чуму. На душе у меня и в животе сразу же сделалось невероятно мерзко от выпитой крови.
— Ну наконец-то ты пришел, — обратилась хозяйка к мужу. — Уже гости должны приехать, а ты все еще не переоделся.
Старик ей что-то грубо ответил и направился к видавшему виды комоду одевать новую рубашку и брюки. На такой пустяк, как носки или же галстук, он не стал обращать внимания и ходил всю свадьбу без них. Правда, этого, похоже, никто не заметил.
Северные люди редко на детали обращают внимание. Для них главное в человеке — глаза и взгляд, по ним они определяют душевное состояние, намерения и интересы, а остальное не так уж важно.
— Идут! Идут! Идут к нам! — закричала разом ворвавшаяся в чум ребятня. — А Тэтамбой, нарядный такой, сразу и не узнать, в кожаной куртке, галстуке. В руках очки еще эти… против солнца.
— Коко! К себе быстро! Сиди там, пока не позовем, — скомандовала мать.
Мы, женщины, помогавшие по хозяйству, стали в ряд по правую сторону чума. Только сейчас я разглядела в дальнем углу шамана. Он курил трубку в полумраке и разговаривал сам с собой, при этом образно жестикулируя. Хотя я могу и ошибаться, но шаманы ведь общаются не только с видимым миром. Тот, невидимый, похоже, о чем-то с шаманом спорил, потому что последний то и дело что-то доказывал.
В чуме пахло багульником и жженым мраморным мхом, и от этого у меня начала кружиться голова, в ушах появился странный звук, больше похожий на треск весеннего снега, по которому едет упряжка. Показалось, что я далеко-далеко от происходящего.
Я жалобно попросила у хозяев пить.
— Счас-счас, журналисточка, ты моя хорошая, счас-счас, погоди, — засуетилась с приветливой улыбкой мать невесты. — Чуток погоди, я нацежу тебе добротного морса из княженики. Помнишь, мы тебе ее в город мороженую посылали, когда ты в больнице лежала? Сказали, тебе понравилась… — Она убежала за печь и вернулась с ковшиком прохладного кисловатого голубого морса.
Я закрыла глаза от блаженства и прислонилась к стене. Что может быть лучше морса из княженики?
— Возьми!
Я испуганно посмотрела вбок. Хозяин чума протягивал мне нож. Я, ни о чем не спрашивая, сильно схватилась за рукоятку, и мне внезапно полегчало. Голова перестала кружиться, мысли стали ясными, откуда-то пришли силы и уверенность в себе.
По местному преданию, когда у человека появляется слабость и головокружение, в этот момент в него вселяется недобрый дух. Нужно резко схватиться за рукоятку ножа, и тогда он немедленно выйдет.
Есть месяцы в году, когда сам Господь велит влюбляться, сходить с ума и делать всякие глупости. Когда зацветает все вокруг и солнечные лучи не обжигают, а только приятно греют. Эти месяцы установлены для самой интенсивной жизни: рождения детей, сдачи экзаменов, бурных свадеб и не менее бурных дней рождений. И было бы непростительной ошибкой проводить их как-то по-другому, уклоняясь от природного графика. В эти месяцы почему-то быстро находятся поводы, оправдания и алиби и даже непроходимые пессимисты начинают немного оживать…
Стоило мне только подумать об этом, как свадебная церемония была уже у порога. Помимо Тэтамбоя и его многочисленной родни пришли также московские гости. Как довольно путано пояснил тамада родственникам невесты, это ученые из столичного географического общества, которые разыскивают снежного человека.
Хлопот с ними хозяевам предостаточно. Во-первых, они совсем не знают местного языка, а во-вторых, без спросу везде ходят, разглядывают все, трогают.
Поэтому родня Тэтамбоя решила их взять с собой, чтобы ученые случайно не забрели на священную гору или в овраг лесного духа, да и просто, чтобы элементарно не навредили по хозяйству. Мало ли?
Москвичи сразу же решили сесть рядом с разостланным на полу ковром с угощениями, однако хозяева им жестом дали понять, что пока этого делать нельзя. Ученые отпрянули в сторону и стали наблюдать за происходящим. Самый молодой из делегации достал видеокамеру и направил ее на стоявшего посреди чума раскрасневшегося Тэтамбоя.
Кто-то из родни попробовал объектив камеры заслонить рукой, тогда ученый повернулся в другую сторону и стал снимать развешенные по стенам песцовые шкуры.
Тут решила вмешаться я.
— Извините, пожалуйста. — Я подошла к делегации. — Здесь не принято снимать.
Сразу же я стала объектом всеобщего внимания.
— Скажи русакам, — обратился ко мне хозяин, — чтобы убрали камеру и не злили Тэтамбоя. Если он рассвирепеет — а сегодня ему можно, — то вся делегация останется здесь навсегда!