Я оставляю нехитрые дары, и вдруг у меня появляется назойливое желание просить у высших сил здоровья. Заставляю себя думать, что просить я буду в церкви или же просто дома — в обычной атмосфере привычного одиночества, а здесь я по велению души и зову предков. К тому же меня не покидает ощущение, что кто-то рядом есть. А потому здесь я хочу просто чувствовать. Так я решила про себя, и сразу стало спокойно.
Я присела и увидела рядом с собой заросший травой большой звериный череп. Вспомнив слова из «Песни о вещем Олеге»: «Из мертвой главы гробовая змея, шипя между тем выползала», я осторожно отодвинулась от черепа.
На священной горе такой заряд энергии, что ощущаешь его даже на физическом уровне, а потому находиться долгое время в одном положении просто невозможно. Я встала и начала разгуливать, потом снова присела, на этот раз «на дорожку», и отправилась обратно.
Вдруг поймала себя на том, что в голове нет привычной ноющей боли. Стало легко: мне на мгновение показалось, что я только-только родилась и что ветер, и солнце, и траву, и землю чувствую первый раз в жизни.
До чума я добралась удивительно быстро и впервые за долгое время со счастливой улыбкой на лице. Кажется, от меня исходила какая-то особенная энергия.
— А, журналистка, вот ты где! Привет-привет! С утра уже на ногах. Тебе бы в тайге жить, сколько бы успевала сделать всего, а ты в городе поселилась… — Такими словами встретили меня хозяева и сделали обычное для данного случая предложение. Они просто сказали, безо всяких церемоний: — Айда пить. У нас теперь такой повод, такой повод есть! Тэтамбой всю жизнь, кажный год нонешнего числа должон нам подарки дарить будет. Мы уже заказали ему ящик сгущенки.
С этими словами мне налили почти полный стакан водки, и я сразу же, не раздумывая, все выпила. У меня тут же закружилась голова, стены поплыли, во всем теле появилась легкость; но не та легкость, какая была у священной горы, а другая — я полностью перестала собой владеть. Это состояние длилось пару минут, а после перешло в ноющую боль.
Ко мне подошел местный шаман и сказал:
— Есть люди очень, очень сильные, они рождаются дважды.
Я же, плохо соображая, ответила, что уже слышала что-то подобное, будто человек в каждый возрастной период своей жизни входит младенцем…
— Нет, я не то хотел сказать, — отрицательно покачал головой шаман. — Бывает, что человеку дана одна судьба, например он должен прожить столько-то лет и так-то и так-то. Но он живет очень достойно, и тогда его жизнь улучшается и продолжается, но все происходит очень болезненно. И это называется, хочешь верь, а хочешь нет, вторым рождением. Переход от полусмерти к полурождению происходит в самом прямом смысле этого слова. Поняла?
В ту минуту мне была совершенно безразлична моя судьба и разговор о втором рождении: стало неважно, что ждет впереди. У меня пересохло в горле, и я попросила шамана принести мне горячего чая.
— Счас будет, обожди чуток, — пообещал шаман и зачерпнул в мой стакан из стоящего рядом сорокалитрового бидона холодной воды.
Я вопросительно посмотрела на собеседника. Он вежливо протянул мне стакан и ушел, — сказал, что за чайным пакетиком. Вдруг, как только он повернулся ко мне спиной, вода в моем стакане забурлила, закипела. При этом внешняя поверхность стекла оставалась абсолютно холодной, благодаря чему я не обожгла руку. Я удивленно смотрела на происходящее и думала: как, наверное, интересно быть шаманом и знать то, что другим недоступно.
— Ты, журналистка, какой чай больше любишь — китайский или индийский? — услышала я вопрос.
— А мне без разницы, — совершенно равнодушно ответила я.
— Тогда бери индийский. Тебе он больше понравится и к настроению твоему подходит.
В следующее мгновение я пила обжигающе-горячий чай и о чем-то совершенно отвлеченном беседовала со старым шаманом.
— Ты правильно сделала, что не стала трогать медвежий череп на священной горе, — сказал он мне, набивая трубку ароматным табаком. — Там в самом деле была змея, правда не черная, как в стихе, а «огневка», тоже ядовитая. Любят они это дело — в пустые черепа заползать.
— А что я неправильно сделала на священной горе? — спросила я, нисколько не удивляясь.
— Надо было что-нибудь попросить там у высших сил, — услышала в ответ. — Мы же люди пока, а не духи. А людям всегда что-то надо.
— А я не знаю, чего хочу, — сказала я, прямо глядя в глаза шаману.
— Ты хочешь покоя. Но покоя странного, чтобы в душе царила тишина и при этом можно было ощущать все краски, запахи и звуки мира. Трудно тебе без тайги-то. Но у тебя все получится как хочешь. Со временем, конечно. Только об одном прошу — не забывай нашу тайгу. Что это я? Свою, конечно, свою тайгу. Эта тайга давно тебе стала своей, родной. Не забывай ее, и все у тебя получится. Все-все.