- Ваше величество, ваше величество! - кричит Шахар.
Он выскакивает из кареты, в руках его старик видит странной формы золотой жезл с огромным камнем в навершии. Из этого камня внезапно бьет короткий и прямой алый луч, который попадает прямо в приближающегося мертвеца и опрокидывает его на спину. Тот валится, как деревянный истукан, и моментально вспыхивает нереальным, несуществующим на земле огнем. Король может поклясться, что не бывает такого алого, плотного пламени.
- Как вы напугали нас, сир, - шепчет над ухом короля Бендигейда, помогая ему подняться. - В высшей степени глупо было уходить из дворца ночью. А что, если бы мы не успели?
- Бен! - Он поднимает на нее полные боли и муки глаза. - Бен! Что ты сделала с моей страной?
- Здесь не время и не место об этом говорить, - вступает в беседу маг. Здесь оставаться небезопасно.
- Разве во дворце безопасно?
- Там мы будем находиться под защитой заклинаний...
Король тяжело поднимается, опираясь на руку Шахара.
- Что случилось в Аккароне, что нужно прибегать к помощи колдовства?
В "Шестнадцати утопленниках" всегда было уютно, и на этот раз Нертус не обманул ожиданий своего старого приятеля. Комната Рогмо досталась светлая, просторная, в розовых и голубых тонах. Занавеси на окнах тоже были выдержаны в ярких и нарядных цветах, словно маленький горный лужок примостился над подоконником.
Рогмо с облегчением сбросил кожаную куртку, подошел к окну и раздвинул шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, разукрасив ее еще более радостными бликами. Солнечные зайчики, отражаясь от стекол, весело запрыгали по всем предметам.
Тод обнюхал нехитрую мебель, покрутился немного возле одной из кроватей и, шумно вздохнув, улегся. Видимо, ждал обеда.
Номмо прикипел к небольшому зеркалу, поправляя на себе кафтанчик, рассматривая плотный густой мех на предмет безукоризненной чистоты и ухоженности. Надо сказать, что этими двумя качествами и не пахло. А вот пылью, потом и лошадьми пахло заметно. Альвы славятся своей любовью к чистоте и привлекательной внешности. Номмо исключением не являлся. Увидев себя при свете солнца, он ахнул, охнул и потребовал тазик, мыло, щетку и горячую воду.
- Я пойду поболтаю с Нертусом, пока ты здесь будешь возиться, - сказал Рогмо.
- И закажи по-настоящему хороший обед. А то я уже не помню, как он выглядит.
- Как же ты тогда отличишь хороший обед от дурного? - рассмеялся Рогмо и вышел.
Нертус как раз был свободен от хозяйственных хлопот и грелся на полуденном солнышке, привалясь к входным дверям. Увидев полуэльфа, он приветливо кивнул ему, поощряя начать беседу, чем тот с охотой воспользовался.
- Можно узнать, чем нас будут потчевать?
- Тушеные почки в сметане с грибным соусом, капуста с мясом, фруктовый салат, если захочешь, то еще суп с сыром и шкварками...
- Ну, это-то непременно захочу.
- Тогда договорились, и суп. А на десерт - пирог с вишнями.
Рогмо сглотнул набежавшую слюну:
- Умеешь ты заинтриговать, Нертус.
- Так я же это мастерство оттачиваю лет тридцать. И не только его, а еще врожденную наблюдательность и смышленость. Вот они мне подсказывают, что обед всего лишь предлог для начала разговора. А выяснить ты хочешь что-то совершенно другое. И я, старый олух и начинающий пьяница, стою, понимаешь, и ломаю себе голову: о чем это ты не можешь со мной с ходу заговорить?
- Нертус, дружище, ты замечательный наблюдатель. Я и впрямь хочу поговорить с тобой о таком, что с первого взгляда покажется не совсем нормальным.
- Давай, - согласился хозяин гостиницы. - Только прежде скажи, как отец?
Нертус знал, насколько Рогмо привязан к эльфу Аэдоне, и искренне интересовался здоровьем последнего. Даже передал ему когда-то с сыном здоровущий пирог собственного изготовления (а пироги Нертуса славились на весь Мерроэ), но Рогмо самолично сгваздал его вечером того же дня.
Полуэльф сразу сгорбился, потеребил мочку уха:
- Отец... Отца нет больше. Убили.
Хозяин гостиницы был необыкновенным человеком. Он не стал делать круглые глаза и задавать обычные в таких случаях вопросы: "Кто?", "Почему?". Даже не стал говорить: "Какая жалость" и "Вот уж от кого не ожидал, так не ожидал". Молча положил на плечо приятеля тяжелую руку в коричневых пятнах - начинал сказываться возраст.
- Я хотел спросить у тебя, не слышно ли нынче в столице чего-нибудь этакого... странного, что ли? Непривычного...
- Теперь, Рогмо, все странное и все непривычное. Так и живем.
Нертус почесал затылок, потом - кончик носа. Прикрикнул на поваренка, собиравшегося сбежать на ярмарку поглазеть на заезжий театрик. Выпихал своего пса, шествовавшего прямо в дом знакомиться с Тодом, которого унюхал по возвращении с прогулки по помойкам в обществе двух бездомных приятелей. Прихлопнул мошку, которая вдруг стала мешать ему своим существованием на божьем свете. Рассмотрел ее бренные останки, поднеся их к самым глазам. Кашлянул.
Такое вступление сказало Рогмо о том, что хозяин гостиницы имеет собственное мнение по поводу происходящего, но не уверен, стоит ли высказывать его вслух.
- Во-первых, я плохо понимаю, каким богам нам нынче поклоняться. В Аллаэлле творится неизвестно что, а они и не чешутся. Вон беженцев сколько идет - никогда не поверю, что ни один из них не молился кому-нибудь из наших заступников.
Во-вторых, нечисти развелось больше, чем гнуса. Истории сказывают всякие, не всяким верю, но если одна десятая часть - это правда, то и тогда порядочному человеку пора в петлю лезть. Время какое-то странное нынче, все меняется, уверенности в завтрашнем дне нет, да и в сегодняшнем - маловато.
В Сихеме, сказывают, война в самом разгаре. Варвары атакуют. А до того переворот случился.
А еще - и это, я думаю, самое неприятное - что-то маги такое учудили, что мне бы дожить до результатов не хотелось.
- А что маги? - скорее из вежливости поинтересовался Рогмо.