- Ну, хвала богам, старый возвращается. Похоже, что без дитяти. И ладно, ладно...
Дверь в спальню распахнулась, и на пороге возникло существо, при одном взгляде на которое женщины начали истошно кричать...
Когда ночную темноту прорезали леденящие душу вопли, которые неслись из дома портного, в окнах соседних особняков разом зажегся свет. Было видно, как мечутся в окнах всполошенные, смертельно напуганные люди, но никто не решился выйти на улицу и уж тем более - пойти и узнать, что случилось с несчастным Пангхой и его семьей.
И только когда патрульный отряд, из тех, что с недавних пор стали обходить по ночам Салмакиду, обратил внимание на сильное волнение в тихом обычно квартале, все узнали о случившейся трагедии.
Взорам солдат, ворвавшихся в дом почтенного Пангхи, предстала ужасная картина: кровавые куски мяса и клочья ткани - то, что еще недавно было благополучной и добропорядочной семьей, - лежали по всему дому. Стены были заляпаны алым и густым белым - мозгами и кровью. Тела убитых были не просто обезображены, но разорваны на части с такой свирепой силой, что нельзя было с уверенностью утверждать, какому телу что принадлежало. Молодого сангасоя, недавно поступившего на воинскую службу, вытошнило тут же, в коридоре, где его взгляд натолкнулся на несколько пальцев, на которые он чуть было не наступил.
Несчастные женщины так и остались в спальне. Их лица были выедены, а груди вырваны. У той, что была стройнее и, по-видимому, моложе, правая рука, вырванная из сустава, валялась недалеко от кровати. Старшая женщина была изувечена еще сильнее.
Младшая дочь Пангхи, привлеченная шумом и криками, доносившимися со стороны ее дома, прибежала в сопровождении братьев своей подруги. Ее долго не хотели пускать в дом, но она рвалась из рук удерживавших ее мужчин и рыдала:
- Дор! Дор! Где Дор?!
Из этих диких выкриков солдаты наконец поняли, что в доме должен был быть еще кто-то. Они не без содрогания поднялись на второй этаж, где и нашли окровавленное тело совсем молодой девушки, почти девочки. Она еще дышала.
Дор вынесли из дома в сад, где к тому времени толпилось около полусотни человек соседей и охраны. Тело девушки являло собой жуткое зрелище - она вся была исцарапана, разодрана, лицо ее опухло, а правый глаз заплывал громадным фиолетовым синяком, образовавшимся от сильнейшего удара. Встрепанные волосы, разбитые губы, и самое жуткое - правая нога была откушена или оторвана неведомой тварью почти по самое бедро. Она с трудом, но дышала, и многие высказали предположение, что хоть ее удастся спасти.
Обезумевшая от горя Гата, за несколько минут потерявшая отца, мать и сестру, вцепилась в руку Дор, боясь выпустить ее даже на короткую долю секунды. Это было последнее оставшееся у нее сокровище.
Дор вздрогнула несколько раз всем телом и едва приоткрыла глаза.
- Мама...- позвала она так жалобно, что даже у воинов сердца дрогнули от безысходности. - Мама, папа, где вы?
- Сестричка, я тут, - прошептала Гата, роняя слезы.
- Что с нашими? Я видела.. - Девушка застонала, не в силах превозмочь боль.
Кто-то из солдат перетягивал обрубок ноги чистым полотном. Одного из воинов послали за лекарем, который жил через два квартала. Соседи старались помочь, чем могли, - но что они могли сделать? Люди корили себя в душе за бездействие, но и испытывали облегчение, что это не их семью постигло такое страшное горе.
- Папа! - позвала Дор снова.
- Он не в сознании, - едва вымолвила Гата, боясь напугать сестру сообщением о трагической смерти родителей.
Тело Пангхи - вернее, то, что осталось от его тела, - было найдено в саду. Тварь, изувечившая беззащитных женщин, просто откусила ему голову. Сейчас тело несчастного портного осторожно завернули в несколько простыней и отдельно голову с окровавленными, пустыми глазницами. Судя по тому, что мужских криков слышно не было, Пангха погиб моментально, а вот уж над его семьей тварь постаралась.
Дор с трудом приподняла голову и попыталась подозвать к себе Гату. Та кинулась к несчастной сестре.
- Гата, будь осторожна. Я видела это... Я знаю - мамы нет, Алэл... Он не мог не убить. - Она откинулась.
По запавшим, посеревшим щекам Дор текли ручейки влаги, размывая запекшуюся кровь.
- Болит... Больно... Я видела его...
Голос прервался всхлипом. Громко зарыдала соседка, с детства знавшая веселых и красивых дочерей Пангхи. Бился в рыданих мощный парень - жених Алэл, друзья едва удерживали его на месте:
- Не нужно, - бормотал кто-то, - не нужно. Запомни ее прекрасной. Не ходи туда...
- Что ты видела?!! - закричал начальник охраны, наконец сообразивший, о чем говорит несчастная.
- Я видела...
- Скажи же! Скажи, чтобы мы могли найти убийцу папы и мамы! - закричала Гата, падая на землю возле Дор.
- Видела.
Это были последние слова девушки. Голова ее безвольно поникла, и больше она не подавала никаких признаков жизни.
Каэтана отправилась на поиски монахов еще ранним утром. Но ни настойчивые мысленные призывы, ни самое примитивное прочесывание аллей храмового парка ничего ей не дали.
- Ну как? - спросил Барнаба, выныривая из-за цветущего куста жасмина. Нашла?
- Как сквозь землю провалились. И это когда они больше всего мне нужны.
- Думаешь, они смогут помочь?
- Я уже ничего не думаю, милый Барнаба. Я просто боюсь, что мы теряем столь драгоценное сейчас время. Но не могу же я идти неведомо куда.
- Не можешь, - согласился толстяк.
- А ты мне ничего не подскажешь?
- Что угодно! Но только нужно указать мне, в каком месте искать воспоминания, - памяти у меня нет. Не знаю я, что тебе пригодится, а что - нет.
- Тогда тем более надо найти Да-Гуа, Ши-Гуа и Ма-Гуа.
- Пойдем искать, - покладисто покивал головой толстяк.
Каэтана с удивлением на него посмотрела - он все кивал и кивал головой, будто находил в этом какое-то удовольствие. Она остановилась, выжидая.
- А почему ты так и не сказала мне, как я выгляжу сегодня? - спросил Барнаба без всякой видимой связи с предыдущей темой.
- Устойчивее. Больше похож на что-то определенное. Только вот уши...
- А что с ушами?
- Для слона нормально, для остальных великоваты. Извини, если я тебя разочаровала.
- А жаль, - сказал Барнаба, манипулируя с ушами. - Так удобно слушать и не жарко - можно обмахиваться, как веером.