Татхагатха промолчал, но по его лицу было видно, что именно это он имел в виду.
- Я надеюсь вернуться и на сей раз, потому что не имею права на роскошь оставить этот мир на произвол судьбы, - сказала она и неожиданно захихикала.
Нингишзида позволил себе высоко поднять бровь в знак недоумения. Барнаба же не стал деликатничать:
- Что это ты вдруг развеселилась?
- Да так, услышала себя со стороны... Тоже мне спасительница мира. - Она помрачнела. - Самое страшное: понимаешь свою собственную беспомощность и вместе с тем знаешь, что действительно должна сделать все, чего сделать не можешь, потому что больше некому. Ладно, это сантименты. А вам надлежит готовиться к войне - к последней войне, в которой не будет проигравших. Вы должны знать, что после нее существовать будет только один из нас: или мы, или наш враг. Хотелось бы все-таки, чтобы остались именно мы. Только вот гарантий никаких нет и быть не может.
- Ты считаешь, что это время уже наступило? - спросил Тхагаледжа.
- Я бы рада была ответить тебе, что у нас еще вся жизнь впереди, но, боюсь, если мы хоть немного промедлим с решением, уже нечего будет решать. Мы просто окажемся перед фактом, что живем в совершенно ином, видоизменившемся мире. Мне страшно подумать, как немного времени осталось, чтобы подготовиться к этой битве и найти врага.
Барнаба важно кивнул внезапно облысевшей головой:
- Я тоже чувствую, как расползается повсюду тень того, что и назвать-то толком нельзя. Оно есть везде, и, с другой стороны, его нельзя определить, указать на него: смотрите, люди, - вот это подлежит немедленному уничтожению. И мне страшно. - Он тепло улыбнулся Каэтане. - Ты не останешься одна, девочка моя. Мы пойдем вместе, и единственное, что я могу точно тебе обещать, - времени у тебя хватит. Я сделаю все, что в моих силах? А еще с тобой будут они. - И Время слегка раскланялось с мечами Гоффаннона, лежавшими на столе.
- Ты их знаешь? - спросил татхагатха. - Я имел в виду, что ты поздоровался с ними, как с живыми существами.
- А они и есть живые, - сказал Барнаба. - Люди слишком молоды, чтобы знать эту историю. Ее никогда никому не рассказывали, и очевидцев уже давным-давно нет. А те, кто помнят, не станут об этом говорить.
Каэтана погладила рукой оба клинка.
- Если хочешь, расскажи им. Может, это и несправедливо, что столько лет никто не отдавал должного двум храбрым и верным душам. Расскажи, Барнаба, и я тоже послушаю.
- Удобно ли? - спросил тот.
И стало очевидно, что он слегка кокетничает, желая, чтобы его упрашивали. Нингишзида и татхагатха так заинтересовались странным заявлением богини о двух душах мечей, что без колебаний подыграли Времени. Оказалось, самое главное это соблюдение условностей, потому что долго уговаривать Барнабу не пришлось.
- Это произошло более тысячи лет тому назад, - начал толстяк неторопливо. - Наша дорогая Каэтана тогда была еще совершеннейшим ребенком, но ребенком прелестным и очаровательным. А любовь к человеческому обществу, кажется, родилась вместе с ней. Все началось в эпоху расцвета Сонандана. В храме Интагейя Сангасойи верховным жрецом тогда был Эагр - красавец и силач. И, как водится во всех легендах, было у него два брата: Такахай и Тайяскарон...
Услышав эти имена, правитель и Нингишзида растерянно переглянулись.
- Вы правы, - обратился к ним Барнаба, - именно они. Верховный жрец был без памяти влюблен в свою богиню, хотя и говорил всем, что любит Истину. Но ведь он не лгал, правда? Он только произносил это чуть иначе, чем следовало бы. А вот богиня не отвечала ему взаимностью. Она осыпала его милостями, была ему добрым другом и дала множество знаний и умений. Но того, чего он так страстно желал, случиться никогда не могло - Интагейя Сангасойя любила другого.
Барнаба прервал свой рассказ и взглянул на Кахатанну. Она сделала вид, что все еще занимается сборами, и глаз не подняла. Сангасои же тактично сделали вид, что не заметили, как отчаянно разрумянились вдруг щеки богини.
Время понимающе улыбнулось и продолжило:
- Эагр был человеком пылким и страстным. Неразделенная любовь сожгла и испепелила его. Он стал угасать медленно и страшно. И великая Кахатанна пришла в отчаяние: ей хотелось помочь своему жрецу, но она не знала как. И тогда она обратилась за помощью к его братьям... - Барнаба опять остановился и лукаво взглянул на Каэ, которая вдруг перестала возиться с делами и села в углу, подперев голову рукой. - Нашла к кому. Думаю, вы догадались уже, что любовь к Истине в данном случае была семейной чертой. И оба брата, не долго думая, тоже объяснились с ней.
- Страшный день был тогда, - сказала Каэ.
- Страшный, - подтвердил толстяк, - а дальше все было так...
- Я не хочу умирать от любви, как Эагр, - говорит один воин другому.
Оба они огромные, плечистые, иссеченные шрамами. Это два брата: старший Такахай, младший - Тайяскарон. Эагр средний.
- Я бы хотел всегда оставаться рядом с ней, защищать ее, - молвит Такахай.
- Я не хочу стариться и умирать у нее на глазах, когда она так молода и прекрасна, - вторит ему Тайяскарон.
- Эагр глуп. Он не понимает, что богиня не может любить его...
- Мне не нужно, чтобы она принадлежала мне, я сам хочу принадлежать ей.
- Я бы отдал ей свою душу.
- И я тоже.
Они разговаривают, сидя под раскидистым старым дубом, в лесу, на окраине Салмакиды. Они так увлечены своими проблемами, что не слышат, как к ним подъезжает всадник на невиданном коне.
Конь этот имеет массивное туловище, покрытое зеленоватой чешуей, драконью морду с острыми клыками и рог во лбу. В остальном же это обычная лошадь.
Всадник молод и тонок в кости. У него узкое скуластое лицо и разноцветные глаза - один черный, другой зеленый. Несмотря на свою молодость, он уже абсолютно сед - и серебристый шелк волос ниспадает ему на плечи. Высокий, гибкий, мускулистый, он не вооружен ничем, кроме длинного меча, висящего в ножнах на поясе невероятной, истинно божественной работы. Доспехов на всаднике нет - только живот его защищен короткой юбочкой из металлических сверкающих пластан, да руки по локоть закрыты наручами.
Когда Такахай внезапно поворачивается и видит этого человека, на лице его застывает странное выражение. Потому что воин из свиты Кахатанны не может не признать в подъехавшем всаднике Вечного Воина - Траэтаону. Он толкает брата локтем, и тот поспешно вскакивает на ноги.