С мокрым от слез лицом, она, истерично перехватывая колеса, покатила свое кресло на кухню. Все то, что еще держало ее в этой жизни, все те причины, которые она по крупицам собирала такими усилиями, вдруг перестали иметь значение! Ей больше ничего не хотелось видеть, знать и главное чувствовать! У нее больше не было сил выдерживать, не было больше никаких сил.
Прикатившись на кухню, она, рыдая, поднялась на руках и вынула из ящика стола мамин «Феназепам». Отвинтив крышечку и уронив ее на пол, высыпала в ладонь горсть таблеток и тут же их проглотила. Потом, уронив следом и пузырек, откинулась на кресле и немного успокоилась.
Вика смотрела в окно на зеленые деревья этого бесконечного лета. Это лето было таким длинным и за это лето произошло столько событий, что их хватило бы наполнить горем жизни многих людей.
И вот приятная истома пробежала по телу. Неудержимый сон приближался — этот вид смерти был, пожалуй, самым простым и безболезненным вариантом. Следом за истомой ее пробила испарина. Глаза девушки закрывались, как вдруг, оглушительная пощечина заставила ее от боли вскрикнуть.
— Ты что, совсем одурела?! Ты что надумала?! — кричала на нее мать.
Вика смотрела на ее расплывающееся лицо и слушала ее уходящий вдаль голос, пока не отключилась совсем.
Залитая солнцем деревенская улица и пруд напротив дома манили маленькую Вику к себе. Она сидела у окна за столом накрытым клеенкой, на которую то и дело садились мухи, и хмурила брови.
— Мам, ну можно я пойду, погуляю, — ей почему-то казалось, что она тут уже сидела много раз.
— Нет, дочка, сейчас блины уже будут готовы. Давай иди, мой руки! — сказала задорно мама и вылила на шкварчащую сковороду очередную порцию блинного теста.
— Ну-у-у! Я не хочу блины-ы-ы, — захныкала маленькая Вика и надула губы. — Можно я пойду гулять?
— Как же ты пойдешь? Ты же ходить не можешь! — сказала мама.
— Как это не могу? — удивилась девочка и смело встав из-за стола сделала шаг. Не устояв на ногах, она плюхнулась на пол и недоуменно посмотрела на маму.
— Ну, что я тебе говорила?! — строго спросила мама.
Маленькая Вика поднесла ручки к глазам и заревела.
— Не надо плакать, ты сама во всем виновата! Не надо плакать Вика! Вика! Вика!
Вика открыла глаза и увидела перед собой лицо мамы. Она снова была в больничной палате, и это было точно также, как когда девушка очнулась после аварии.
— Вика! Очнулась?! Ты даешь! Ты что же с нами делаешь? Тебе одного раза мало, ты решила постоянно судьбу испытывать? Хорошо я домой успела прийти! На десять минут позже бы вернулась и все — Лешка тебя уже не откачал бы. Едва успели желудок промыть, прежде чем вся эта дрянь раствориться успела. Зачем ты это сделала? — строго спросила мама, сидя на ее кровати и ласково перебирая ее пальцы.
— Я его любила, а он так поступил со мной! У меня за спиной, когда знает, что мне и так плохо! — скупо объяснила Вика.
— Да кто он то? Лешка что ли? А что он сделал?
— Со Светкой мне изменял! — безапелляционно заявила Вика.
— Да с чего ты взяла?! Откуда? Я знаю Лешку с детства, он бы так никогда не поступил. Если честно, то он самый порядочный из всех твоих мужчин, — оправдывала его мама.
— Порядочный, но сказать мне прямо, что я ему не нужна, он не может! А как женщина я его теперь не интересую! Вот и приходиться ему встречаться у меня за спиной! — сказала девушка и закусила наволочку, чтобы не зареветь.
Мама помолчала и сказала:
— Я всех подробностей не знаю, конечно. Я, полагаю, вам надо поговорить. Ты могла не так все понять, с тобой это бывает, — разумно сказала мама.
Вика чувствовала себя уставшей — ее ослабленный организм боролся с новой напастью. Поэтому, когда мама ушла, она забылась тревожным сном.
Разбудил ее Леша, который менял капельницу.
— Проснулась? Как ты себя чувствуешь? — спросил он, не подозревая о причинах ее отравления.
— Нормально! — резко ответила Вика и отвернулась.
— Что такое? Что случилось? — спросил молодой человек, увидев ее реакцию.
— А ничего! Хорошо со Светкой?! — почти крикнула Вика.
— С какой Светкой? Что хорошо? — растерялся Леша и сел на ее кровать.
— А ты думал, что я не узнаю?! Если у тебя ко мне ничего кроме жалости нет — так и скажи! Я переживу, не такое переживала! И мути себе со Светкой не скрываясь!
Молодой человек моргал глазами, пытаясь склеить в уме услышанные фразы и привести их к какой-нибудь логике, но у него не получалось.
— Вик, ты извини, но я мало чего понял. Давай, если ты не против, разберемся по порядку. Во-первых, кто такая Света?
— Девка твоя! — снова безапелляционно заявила Вика.
— Отлично. Теперь я, по крайней мере, знаю кто моя девка. Уже хорошо, — сказал Алексей. — А жалость, надо понимать, я испытываю к тебе? Кроме жалости ничего не испытываю, но сказать не могу, потому и мутю… Мучу со Светкой, то бишь, с девкой моей, скрытно от тебя?
Вика привстала на локтях и раздраженно засопела, глядя на молодого человека.
— Ага, значит, все правильно пока понимаю. Пойдем дальше — ты откуда-то взяла, что у меня с этой Светой шуры-муры?
Вика, казалось, сейчас укусила бы его, если бы могла дотянуться, но он с профессиональной врачебной выдержкой продолжал:
— Давайте подумаем, кто такая Света и где мы могли так неаккуратно попалиться. На работе — у меня нет никаких Свет. Вру! Есть одна, но ей за пятьдесят. Хорошо, значит не на работе. На улице? А, на улице! Около твоего дома, когда я собирался ехать на смену, ко мне подошла какая-то девушка. Она сказала, что у ее «Мицубиси» спустило колесо и ей нужна помощь, так как у нее не было даже домкрата. По-видимому, ее и звали Света и, по — видимому, она вышла только что от тебя. Она, несомненно, знала тебя, так как поздоровалась с твоей мамой, которая прошла мимо.
Мы со Светой разговорились на тему — как плохо дружит женщина с техникой и неаккуратно смеялись над моими тонкими шутками. Видимо, как раз в этот момент, ты и увидела нас в окно. Подумав, что мы знакомы гораздо дольше пяти минут и даже уже не раз имели интимную близость, ты, не теряя ни секунды, рванула на кухню и, найдя мамин «Феназепам», немедленно опустошила годовой запас антидепрессанта. Ну что же, теперь я думаю, вся хронология событий восстановлена достоверно, да? — подытожил Алексей.
Вика перестала раздувать ноздри, и ее лицо смягчилось. Она закинула голову и простонала.
— А-а-а, какая же я дура… Чего со мной происходит, у меня, похоже и мозги парализовало. Это я из-за одной глупой мысли чуть не отбросила копыта?
— Причем, прошу заметить, самые прекрасные копыта на свете, — сделал комплимент Леша.
Вика улыбнулась и взяла его руку.
— Спасибо тебе. Спасибо, что ты есть. Ты всегда рядом в трудную минуту. Ты меня дважды спас. На самом деле это ты и есть мужчина моей мечты, — сказала растроганно Вика.
Леше было очень приятно такое услышать. Еще недавно он не мог рассчитывать даже на минимум ее внимания, не говоря уже о каких-то ответных чувствах. А теперь девушка, которую он безнадежно добивался, испытывала к нему совершенно искреннюю привязанность и называла мужчиной своей мечты.
С тех пор они с Лешей сильно сблизились друг с другом. Он записал ее в центр реабилитации инвалидов, где она была среди людей, попавших в такую же ситуацию и не чувствовала себя ущербной. Правда, в начале, Вика чувствовала себя там не в своей тарелке. Корона королевы красоты и бывший жизненный статус мешали ей сблизиться с обычными самыми заурядными людьми — водителями, рабочими, нянями и даже алкоголиками. Она сторонилась их и замыкалась. Леша, оставлявший ее там почти каждый день на несколько часов, забирал в том же углу, в котором оставлял утром. Но вот несколько недель спустя она немного освоилась и стала все больше и больше общаться с теми, у кого было такое же горе. Они вместе занимались физкультурой, беседовали с психологом, осваивали новые профессии. У нее появилось много друзей среди тех, кого она совсем еще недавно сторонилась. Вика перестала впадать в бездонную тоску и уже не чувствовала себя уродом. Она знала, что таких, как она, много и они живут полноценной жизнью. Причем многим из них никто не помогал, а у нее были родители и Леша. Девушка была благодарна Леше за то, что он, вопреки ее воле, привез сюда. В результате это помогло удержаться ей на плаву, а Леше про себя она поставила еще один плюсик. Хотя, честно, их уже некуда было ставить. Она уже не представляла свою жизнь без него.