- Простите за назойливость, - он обратился к новому собеседнику, судя по тону, с неоднократно уже повторявшейся фразой, - но нам очень нужно побыстрее оказаться в Городе, а пассажирский корабль ушел вчера, и следующий теперь лишь через две недели. Мы бы вас не стеснили, нам с дочкой вполне хватило бы одной каюты на двоих. И заплатим мы, сколько скажете.
- Дело не в деньгах, - стал мямлить Аскалон, точь-в-точь как за минуту перед этим высмеянный им Олех, - просто мы никогда не брали пассажиров, - он покосился на прекрасное создание и неожиданно вздохнул.
- Да, я понимаю, - вздохнул ему в тон несостоявшийся пассажир. – Извините за то, что отняли у вас время. Мы поищем другое судно.
- Вообще-то у нас есть четыре свободные каюты, - вдруг выдал Аскалон, когда отец с дочерью уже сделали несколько шагов прочь. Они остановились.
Олех закусил губу, чтоб спрятать улыбку, и, торопливо поклонившись, убежал на корму якобы затем, чтобы показать матросу, куда ставить принесенные ящики. Увидев это, Аскалон нахмурился, но остановиться уже не мог:
- Мы вообще-то никогда не брали пассажиров, но судно у нас вместительное, хоть и небольшое. Так что нас не стеснят лишние два-три человека. И каюты вполне удобные. Если вам действительно очень надо…
- Но у нас вещи в гостинице, - пролепетал мужчина, не веря своей удаче.
- Мы собирались отплыть через час, но можем немного и задержаться.
- Поверьте, мы не задержим вас надолго. Нам только забрать вещи и расплатиться.
Глядя, как они удаляются, Аскалон все пытался понять, как же случилось, что он позволил совершенно незнакомым людям плыть вместе с ним на его корабле. Это было какое-то наваждение.
От неприятных мыслей его отвлекло неожиданное происшествие. Повернувшись на раздававшийся с пристани шум, он увидел, как по их трапу поднимается весьма живописная дамочка. Одета она была в узкое оранжевое платье, на голове ее извивалась от ветра невероятно широкая оранжевая же шляпа. Обилие косметики на лице не позволяло определить возраст, но вероятно, ей было за тридцать. Передвигалась странная гостья на высоченных каблуках, менее всего приспособленных для ходьбы по кораблю, в руке несла то ли шаль, то ли плед. За дамой резво взбежали несколько грузчиков со множеством баулов, саквояжей, сундуков, мешков и коробок, бросили все это на палубу и так же резво покинули корабль.
Онемевший капитан проводил их изумленным взглядом. Стоявший неподалеку Аскалон тоже потерял дар речи. Зато оранжевая дама, почти закончившая преодолевать на своих каблучищах трап, заговорила громким визгливым голосом:
- Кажется, я не опоздала? Вы капитан? Что-то мне казалось, что ваше судно должно быть несколько больше. Что вы молчите? Посадка ведь еще не закончена? Да дайте же мне руку! Боже, какие неве…
Тут она, видно, решила наглядно продемонстрировать, насколько неподходящий наряд она выбрала для морского путешествия, и, зацепившись каблуком за последнюю доску трапа, нырнула лицом вниз прямо под ноги Аскалона. Тот бросился ее поднимать, но лишь протянул руку, как дама глухо зарычала. От неожиданности Аскалон отскочил, но видя, как дама ловит рукой воздух, снова приблизился. Но стоило ему протянуть руку, как из-под дамы опять раздалось злобное рычание. На этот раз Аскалон понял, что звуки эти издавала не она. И правда, когда ей удалось подняться, из-под нее выскочил мохнатый комочек. Такого зверька Аскалон видел впервые: размером он был с кошку, пушистая полосатая спинка, длинные висящие уши, вместо хвоста покрытый белой шерстью смешной обрубочек. Как и все мелкие зверюшки, он считал своим долгом сообщать миру, какой он страшный: он вздыбил шерсть и снова зарычал.
- Перестань, Хвост, надоел, - прикрикнула на него дама, которой удалось наконец принять более-менее устойчивое положение на палубе. Зверек, кличка которого говорила о несомненном наличии чувства юмора у его хозяйки, еще раз рыкнул для приличия и уселся умываться на один из саквояжей.
До этой минуты дама была целиком поглощена процессом восхождения по трапу, теперь же она смогла оглядеться, и чем дольше она разглядывала окружающее, тем сильнее вытягивалось ее лицо.