Недавно молодой специалист по секрету сообщил Петру Ивановичу, что своими глазами видел летом заведующую кафедрой с веником и шваброй, а на утро вся кафедра сияла чистотой, а сама заведующая цвела и пахла как букет сирени весной. Пол Института сбежалось посмотреть на оба этих чуда. Обычно-то заведующая куталась в какие-то странные балахоны и палантины… Правда, со шваброй и веником заведующую видел только один ассистент, молодой и слабонервный, но всему остальному свидетелей хватало с лихвой. Уж на чем она летала по кафедре, ассистент не уточнил, но на следующее утро весь тот «мусор» с которым преподаватели добровольно не могли расстаться 5 лет, действительно куда-то исчез. Это даже Петр Иванович обнаружил. Сам-то он мало, что успел «скопить» за год работы, а вот «завалы» некоторых коллег впечатляли!
Вообще-то Петр Иванович относился к числу неуловимых преподавателей, которые вот только что здесь были, и уже след простыл: то ли покурить вышли, то ли еще по какой надобности отлучились, - вон и пиджак на стуле еще висит... Но даже ему к концу года стало очевидно, что работу надо менять. Другой вопрос: где еще найти такую работу, где работал бы не подчиненный, а начальник? Место помощника Президента, как и все губернаторские вакансии, уже занято, кабинет министров тоже укомплектован, так что до следующих выборов придется подождать.
٭٭٭
Сегодня Сима в очередной раз потерпела фиаско, пытаясь попасть на кафедру… Чего она только ни делала, чтобы пройти туда: и замок целовала, и заклинания (типа «Сим-сим откройся») шептала, и даже таран пробовала, но все без толку: проще было попасть в рай для студентов, чем на эту заговоренную кафедру.
Самое обидное в том, что там – за дверью – кипела жизнь (судя по тому, что порой удавалось услышать или иногда ухватить одним глазком), но ее туда упорно не пускали. На входе сидел… нет, не Цербер, хуже – сам заведующий, который грозно и коротко спрашивал: «Староста?», и получив отрицательный ответ, не менее грозно бросал: «Все вопросы через старост» или «Все – на портал!». Эх, если бы через этот портал Сима могла попасть на кафедру!.. Но портал был информационный, и попасть оттуда можно было только на конкретную дисциплину.
А сегодня на двери вообще висела табличка: «Все ушли на фронт!»… Это у него такой юмор, у заведующего, точнее, у заведующей. А как она на Симу зыркнула, когда вешала это свое объявление! Только что взглядом не прожгла… Медуза Горгона! Она и кафедру свою всю затерроризировала: преподы, как завидят ее, так сразу прячутся за толпу студентов.
Нет, собственно Сима ничего на кафедре не забыла, просто там появился симпатичный лаборант – парень. Парень-лаборант в сфере образования – это нонсенс, а симпатичный информат – вообще восьмое чудо света! Вот из-за него Сима и атаковала кафедру, почем зря! Потому что все, кому не посчастливилось уйти в декрет, сломать ногу или уволиться, впахивали сейчас на кафедре вместе с той самой Медузой Горгоной по принципу: «Первым делом, первым делом – самолеты (самообследование)! Ну, а девушки (личная жизнь)? А девушки – потом!».
Нет, конечно, заведующая была не самой страшной теткой в Институте. Были еще два рыцаря без страха и упрека: седой доцент – гроза всех студентов и молодой ассистент, которого, не смотря на возраст, ни на какой кривой козе было не объехать и никакими слезами не умалить. Если бы на его экзамене беременная студентка начала рожать, упаси Бог, конечно, он бы не растерялся, принял роды, а потом сказал что-то вроде: «Ну-с, с этим покончено! А теперь, милочка, что Вы можете сказать по существу вопроса?»… Иными словами, какая заведующая, такая и кафедра (ну, или наоборот). Но от этого факта, стоящая перед Симой задача, не становилась легче.
٭٭٭
Да, нет, ну что все валить на самообследование, «коли рожа крива»! Никто ее под дулом пистолета на работе не удерживал. Это она сама решала, что если выпускающая кафедра не пройдет лицензирование и аккредитацию, то толпа безработных коллег и их голодные дети будут сниться ей всю оставшуюся жизнь. А еще хуже, если придут и станут табором вокруг ее дома.
А у работы, как известно, есть начало, но конца работе нет… Эту истину она поняла слишком поздно. А вместе с ней и еще одну: «надоело работать 8 часов, стань начальником … и будешь работать 12 часов в сутки». У нее получалось 18, два часа уходили на еду, ванну, макияж (а то ведь коллегам только дай повод ее якобы не узнать), дорогу, 4 часа – на сон. И так – четыре дня в неделю, остальное время – на семью. Ибо маленькая дочь ждала ее у бабушки с дедушкой в соседнем городке, где с работой был напряг. Но ведь это так мало! Разве чужие, пусть даже очень голодные дети, могут быть дороже своих? Риторический вопрос.