— Там?
— Да. Но ты, возможно…
Малики умолк, обнаружив, что говорить уже некому. Сталос исчез, и какие-то доли секунды спустя Малики закачало на волнах гравитационных возмущений.
— Молод и порывист, — со вздохом вынес вердикт он.
Потом Малики вытянулся в тонкий газовый шлейф и, улыбаясь про себя, продолжил прерванный обед.
Как ни торопился Сталос, он все же опоздал. Даже для энергетически свободного существа путешествие из одной галактики в другую занимает какое-то время. Собравшиеся уже расходились, близкие звезды, Альфа Сириуса, Альфа Проциона, Эпсилон Эридана, используемые, как светильники, притухли, хирургические инструменты, собранные из пыли, фокусирующих линз, плазмы и жестких излучений, медленно рассыпались на составные части. Ошметки волн, ионизированного вещества, раздробленные, размолотые элементы, всплески электрических разрядов медленно уплывали в пустоту космоса.
— Эй! — крикнул Сталос, повиснув посреди послеоперационного хаоса.
На него не обратили никакого внимания.
— Эй!
Он потек за уходящими. Смутные, мерцающие облака тут же разделились, словно решили затруднить ему погоню. Одно рассеялось. Два других световыми росчерками пронзили скопление межзвездного газа, уходя вправо и влево. Последнее сквозь густую туманность двинулось к одинокому красному карлику, издалека похожему на кончик прикуренной в темноте сигареты.
Сталосу ничего не оставалось, как последовать за ним.
— Эй! Я — Сталос! — крикнул он.
Облако остановилось.
— Ну, Сталос, и что? — ответило оно, топорща гравитационные поля.
Сталос из предосторожности не стал подлетать ближе, чем на несколько миллионов километров.
— Я видел, что вы делали, — сказал он.
— А что, это запрещено? — с насмешкой спросило облако.
— Мне Малики сказал, что вы пытаетесь вернуть человека обратно в человека и используете для этого добровольцев.
— Какой Малики?
— Ну, Малики. Он любит лежать у белых или голубых гигантов. Он, наверное, философ.
— Ах, этот Малики! Но это опять же наше дело, чем нам заниматься.
Собеседник Сталоса распался на лепестки и, словно кожурой, принялся накрывать собой звезду.
— Я не оспариваю, — сказал Сталос. — Но я ищу одного человека.
— Угу.
— Ее зовут Ласса.
Сталос рассыпал миллиарды вечноживущих квантов, рисуя запомнившийся ему облик Лассы. Завитки напряжений, две волновых спирали, несколько скоплений манящих магнитных полей. Облако хмыкнуло.
— Что ж, Сталос, ты не успел, — сказало оно, трансформируясь в обжимающую красный карлик энергетическую структуру. — Той Лассы, которую ты знаешь, больше нет. Не скажу, что у нас ничего не получилось…
Сталос вспыхнул.
— Вы убили ее?
Он рванул к облаку, пытаясь, как за грудки, схватить его за крайние лепестки, но, словно поддых, получил гравитационный пинок в самое средоточие. Несколько мгновений ему было не вдохнуть и не испустить ни одного фотона.
— Ты не кипятись, — услышал Сталос. — Никто твою Лассу не убивал. Попадаются ведь еще особи, у которых головы нет.
— У вас всех… головы нет! — прохрипел Сталос.
— Ну да.
— И сердца!
— На себя посмотри.
Сталос загустел в месте удара.
— Я, может быть… А вы!..
— Похвально и очень, очень понятно, — сказал собеседник. — Мне нужно отдохнуть, Сталос. Я долго и усердно работал, и теперь планирую немного подзарядиться.
— А Ласса?
— Думаю, с Лассой все хорошо.
— Где она? Я ее не чувствую.
— Разумеется. Она теперь настоящий человек, как я предполагаю. Хочешь погреть косточки? Чуть ускоряешь термоядерные реакции…
— У вас нет костей! — выкрикнул Сталос.
— Ну, такие мы люди.
Облако стянулось вокруг звезды. Карлик зашипел, как политый водой камень в сауне. Потом космос огласил довольный радиовсплеск.
— О-о-о!
— С ней можно… С ней можно поговорить? — спросил Сталос.
— Как? — сонно отозвалось облако. — Вы теперь величины разного порядка. Ты умеешь говорить с электронами? С кварками? Примерно такой же получится разговор. Она тебя не поймет, не воспримет, ты ее не услышишь. Если же тебе интересно, как все это происходило…
— Интересно.
— Тогда принимай информационный пакет.
Облако выпустило в сторону собеседника пучок излучений. Сталос поймал и сохранил их в себе, создав закрытую, экранированную область.
— Спасибо.
— Все, не мешай мне, — сказало облако.
— Да-да.
Сталос нашел в космосе уголок потемнее. Это было не сложно. Он примостился у горизонта событий коллапсирующей звезды и долго смотрел в оглушительную темень. Реакции, которые проявлялись в его многослойном теле от комбинаций полей, излучений и ядерного синтеза, наверное, можно было сравнить с ощущениями нерешительности и жалости к себе. Ну, конечно, шептал он, Ласса давно об этом мечтала. И я соглашался с ней. Стать человеком. Настоящим человеком! Разве я был против? Но она должна же, должна была чувствовать, как мне с ней хорошо.