Тамара отвернулась.
— Если это цель нашего разговора, я предпочла бы теперь уехать, — холодно заметила она. — Жизнь моих родителей не касается вас, какие бы неприятности ни были с этим связаны! И я не намерена больше стоять здесь и слушать, как со мной говорят, будто с какой-то неграмотной крестьянкой!
Бриджит Фалкон вздохнула:
— Ну хорошо. Может быть, я была немного резкой, но твой отец так или иначе доставил мне немало забот. Знаешь ли ты, что он выудил у меня деньги, чтобы вложить в свою галерею, которая, по его словам, должна была принести богатство? Да-да, и этих денег я больше никогда не видела!
Тамара обернулась:
— Мне очень жаль. Я не знала, что мой отец вам что-то должен.
— Откуда ты могла это знать? Ты тогда еще даже не родилась. Только потом, когда ты появилась… — Она вздохнула, вспоминая. — Ну да ладно, все это в прошлом. Я оскорбила гордость твоей семьи, извини! Может быть, теперь ты сядешь и мы покончим с этой глупостью?
Тамара хотела отказаться, она собиралась сказать этой старой аристократке все, что она о ней думала, но, пересилив себя и прогнав мелкие, эгоистичные мысли, вспомнила о Люси, об этом жалком и в то же время прелестном ребенке. И одновременно — о Россе. И она решила, что Бриджит Фалкон хочет поговорить с ней о чем-то личном.
Тамара, ослабев, снова опустилась на свое место и твердым голосом произнесла:
— Уважение к памяти отца — не глупость.
Бриджит Фалкон оставила эти слова без внимания и сказала:
— Теперь я подхожу к делу. Речь идет о моей внучке — Люси.
Тамара немного расслабилась.
— Как ты относишься к этому ребенку?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Тамара взглянула на нее удивленно.
— К этому ребенку? — переспросила она в замешательстве.
— Она — дитя Росса, — сказала миссис Фалкон сухо. — Мне казалось… — она замолчала, подыскивая слова, — что ты в некоторой степени привязана к моему сыну.
Тамара наклонила голову:
— Да?
— Да. Так вот, недуг Люси вызывает у тебя сочувствие или это тебе безразлично?
Тамара негодующе подняла глаза.
— Такое ужасное несчастье никого не может оставить равнодушным! — воскликнула она.
— Ошибаешься, девочка! Еще как может! Особенно если ребенок — следствие возмутительного эгоизма женщины!
Тамара была совсем сбита с толку.
— Возмутительный эгоизм женщины? — пробормотала она. — Какой женщины?
— Вирджинии, — прямо ответила Бриджит Фалкон. — Господи, прости меня! — Она возвела глаза к потолку.
Тамара покачала головой:
— Миссис Фалкон, вы совсем запутали меня. Какое отношение Вирджиния имеет к состоянию Люси? И… и, кстати, где она?
Бриджит Фалкон в свою очередь с нескрываемым удивлением посмотрела на Тамару.
— Ты что, не знаешь, что Вирджиния умерла? — спросила она в упор.
— Умерла? — Тамара была поражена. — Как… как?
— Мой сын, очевидно, ничего не сказал тебе, — мрачно пробормотала старая женщина. — Конечно, нечего было и надеяться на это. Он ведь гордец! Слишком большой гордец! Я всегда знала это. Если бы он не был так чертовски горд, он поехал бы в Дублин и заставил Вирджинию вернуться сюда — задолго до того, как обстоятельства вынудили ее это сделать. — Она покачала головой почти печально. — Если бы! — повторила она. — Такое незначительное слово и такая огромная ответственность!
Тамара зажгла дрожащими пальцами сигарету. Вирджиния мертва! Она все еще не могла осознать это.
— Это было роковое совпадение обстоятельств, — продолжала Бриджит Фалкон. — Когда ты уехала из Фалкон-Уэрри, а мой сын женился на Вирджинии.
— Да, я знаю, — с горечью ответила Тамара, не желая делать упор на эти воспоминания.
— Да, но впоследствии все было так ужасно. Росс и Вирджиния жили как кошка с собакой. Это был один нескончаемый скандал! — Она вздохнула. — Господи, как бы я хотела, чтобы он никогда в жизни даже не видел Вирджинии! — Затем миссис Фалкон взяла себя в руки и продолжала: — В конце концов Вирджиния сбежала в Дублин, и некоторое время здесь царил благословенный покой. — Она помолчала, словно восстанавливая в памяти события. — Теперь мне легко говорить, что Росс должен был заставить ее вернуться, но я думаю, что он радовался так же, как я и Стивен, от одной мысли, что Вирджинии больше здесь нет. Когда она вернулась, она принесла с собой еще больше неприятностей.
Тамара почувствовала, как в груди у нее что-то словно перевернулось. Слова миссис Фалкон вызвали слишком много волнений, слишком много переживаний. Она отчетливо и ясно вспомнила, каким был Росс в те дни — моложе, спокойнее, привлекательнее. И он любил ее, не Вирджинию! Она резко поднялась на ноги.