Тамара чувствовала, как кружится у нее голова. Миссис Фалкон хорошо знала, как ей добиться своего. Очень легко отказаться иметь какое бы то ни было дело с Россом, с Бриджит Фалкон, с любым из членов этого семейства, кроме одного: Люси, бедной беспомощной Люси, жизнь которой висела почти на волоске, а она и не подозревает об этом.
— Это ужасный шантаж! — сказала она, кусая дрожащие губы.
Миссис Фалкон выглядела измученной.
— Тамара Шеридан, я бы использовала все, абсолютно все, что в моих силах, чтобы помочь моей внучке, моей единственной внучке! Другой у меня никогда не будет. — Последние слова она произнесла с особенной горечью.
— Но Стивен…
— Жена Стивена не может иметь детей!
— О!
Бриджит стиснула свои кулаки:
— Ты понимаешь теперь? Люси последняя из Фалконов. Разве я могу позволить ей прожить, не сознавая саму себя?
Тамара отвернулась:
— Я не знаю. Честно говорю вам — я не знаю. Если Росс не захочет, чтобы она стала нормальной, здесь никто и ничего не сможет сделать.
— Ты всегда была такой трусихой? — воскликнула миссис Фалкон сердито. — Боже мой, если это так, то ты заслужила меньше того, что ты достигла!
Тамара наконец не выдержала.
— Вы грубая старая женщина! — холодно перебила она. — Кто вы такая, чтобы говорить о моей трусости? Разве вы сами не отступаетесь от своей внучки?
— Нет! Я просто ищу поддержки! — резко воскликнула старая женщина. — Ну ладно, такой разговор ни к чему не приведет! Так что же ты скажешь?
Тамара покачала головой:
— Я не знаю. Я все же не верю, что Росс станет прислушиваться к моим словам!
— Сначала, может, и нет, но если ты будешь настаивать…
— Как это делаете вы?
— Да. Воспользуйся всеми возможными средствами. Какими — мне все равно, если Люси в конце концов получит то, чего она заслуживает. Сколько времени ты еще останешься здесь?
— Не знаю точно. Я собиралась уехать на следующей неделе.
— Но ведь отец Донахью договаривается о том, чтобы снять коттедж Флинна?
— Я знаю. Но это было до того… — Голос Тамары затих.
— А теперь?
— Я не знаю. — Тамара сжала губы. — Хорошо, — сказала она наконец. — Хорошо. Я поговорю с ним. Но у меня нет вашей уверенности…
Бриджит Фалкон посмотрела на нее удовлетворенно и с облегчением.
— Хорошо. Хорошо. — Она потерла руки. — А теперь мне надо известить отца Донахью, что ты обедаешь со мной.
После обеда, в то время, пока Бриджит отдыхала, Тамара оставалась в кабинете. Она с искренним интересом одну за другой снимала с полок книги и листала их страницы. Некоторые из них, похоже, не открывались годами. Тамаре было любопытно, пишет ли сейчас Росс новую книгу. Но никаких следов его работы она не обнаружила и почувствовала некоторое разочарование. Наконец она остановилась на очень старом издании сочинений Вальтера Скотта, и, несмотря на сожаление о том, что согласилась дождаться, когда Росс вечером отвезет ее назад, в дом отца Донахью, она чувствовала себя отдохнувшей, хотя и немного сонной. Комната была теплой и уютной, а звуки непрерывного прибоя действовали убаюкивающе.
Сама того не заметив, она, наверное, все-таки задремала, потому что очнулась от внезапного шума. Протерев глаза и распрямив затекшие ноги, она увидела Люси, за которой в дверях стоял ее отец.
Тамара непонятно почему почувствовала волнение, словно оттого, что была застигнута врасплох, и поэтому голос ее прозвучал резко в ответ на вопрос Росса:
— А где моя мать?
— Отдыхает, — ответила она, надевая туфли и одергивая свою короткую юбку. Затем более теплым тоном она сказала: — Разве она обычно не отдыхает после обеда?
Росс поднял свои темные брови и расстегнул пиджак, потянувшись и расправив плечи. Затем он сказал:
— Да, она всегда отдыхает. Я просто подумал, что раз сегодня она принимает тебя, то, может, сделает исключение.
Тамара не ответила. Внезапно разбуженная и не успевшая вооружиться доводами рассудка, она вдруг испытала невероятное тяготение к Россу, и, словно почувствовав это, он посмотрел ей в глаза, а потом взгляд его скользнул на ее губы. О Боже! — подумала она, прижимая руку к груди. Только не снова! Никогда больше!
Она отвела глаза и посмотрела на Люси, улыбаясь девочке и отчаянно пытаясь восстановить свою независимость.
Росс упал в огромное кресло, стоявшее за столом, и потянулся за сигаретой.