Из своей комнаты выскочил Багратион, споткнулся об меня.
– Чего тут встал? Иди, падай, вон там, на стульчáк! – засипел он своим простуженным голосом, – Чаю себе наведи, сахар возьми в столике. Чего, как не родной?
Он выхватил напечатанный ленточным «работягой» лист, убежал куда-то, затем прибежал, потом долго ругался с кем-то по телефону – так ругался, что капитан несколько раз отрывался от своего компьютера.
Я не спеша, прикончил свою чашку «Нури» с нелепой надписью на боку «Мама, не кричи на папу!» и стал терпеливо ждать своей очереди. Казалось, про меня забыли. Хотелось курить. Вдруг вышел Багратион.
– Пошли, – бросил он в мою сторону – Мешок свой тоже бери.
Мы, немного пропетляв «высокими» коридорами, вышли на задний двор. Здесь было тихо. Сели рядышком в пустой курилке. Закурили.
– Долго по ушам ездить не буду, – заговорил начальник – Обстановка в Чечне сложная. В какую задницу попадешь ты – я не знаю. Со своими людьми я разговаривал. У них были потери, кадры им нужны. Но чужого они брать не хотят. Поэтому, возможно, тебя сразу определят «не туда», и заниматься ты будешь «не тем». Ничего – поработаешь, пообвыкнешься.
Багратион заметил у меня горькую усмешку.
– Что?
– Ничего.
– А чего ж тогда морду кривишь?
– Да знаю я эту кухню – в армии нет ничего более постоянно, чем временно.
– Много ты знаешь, как я погляжу. Дальше: за тобой будут наблюдать, возможно, проверят. Поэтому не вздумай там права качать или Рембо из себя корчить. Одним словом, не расхолаживайся, понял? Дело такое. Ну и потом, если ты их устроишь – тебя, скажем, заберут – ты не высовывайся, присматривайся, слушай, что тебе люди говорят. Там псы натасканные, не один год по «бойкам» работают. Герои посмертно там никому не нужны.
Мы немного помолчали. Я спросил:
– Они обо мне знают?
– Да.
Шеф бросил окурок в кривоногую металлическую тумбу, исполнявшую роль мусорки.
– Еще вопросы есть?
Я пожал плечами.
– Да нет, вроде.
– Смотри там в оба. Не подставляйся. Помни: на тебя могут повесить любое грязное дело. А, если повесят – ввек не отмоешься. Не подписывай никаких бумаг, не отвечай ни на какие вопросы. У тебя будет свой шеф, это его головная боль. У тебя будет только твоя работа. Никому не доверяй, в обиду себя не давай. Но и не вздумай там гладиаторские бои устраивать! Ясно?
– Так точно.
– «Так то-очно…» – по привычке передразнил Багратион – Знаю я вас.
Он в упор пристально посмотрел на меня, крепко пожал руку.
– Ну что, как говорится – с Богом! У тебя два часа до поезда. Билет здесь.
Он вручил мне мои документы.
– А какая маршрутка идет до вокзала? – поинтересовался я.
– Не надо тебе маршрутка. Мой помощник тебя увезет.
– Тот капитан в вашем кабинете?
– Да. Его зовут Андрей. И вот что, чуть не забыл. С тобой будут работать еще двое моих людей, ты их, наверное, не знаешь. Они там уже месяц работают. Встретитесь, выяснишь обстановку, прикинешь, что к чему, ну, в общем, не мне тебя учить.
– А как я их узнаю?
– Никак. Они тебя узнают. У меня будет маленькая просьба. Один из них, его зовут Иван, он – «перворазник». Молодой, понимаешь? Присмотри там за ним, если сможешь. Доберешься до места – отзвонись.
– О чем разговор, Эдуард Тигранович. Сделаем.
– Спортивный костюм есть?
– Обижаете…
– Переоденься. Ни к чему звездами светить – один поедешь.
Мы обнялись на прощание, и Багратион ушел к себе. Я остался один.
Вот так новости! Мало того, что со мной еще кто-то будет работать, и это в том пиковом случае, если я попаду в эту «гоп-компанию», так еще и присматривать там за каким-то младенцем надо. Это далеко не новая история с «перворазниками» в конце кампании. Ветеранские «корочки» никому бы не помешали. Я даже слышал, что в высоких штабах существует некая очередность в чеченскую командировку. В результате вполне мирный офицер тыловых служб, посетив штаб группировки на месяц-два, обретал те самые заветные «корочки» и становился полноправным участником боевых действий, и даже уезжал домой с какой-нибудь «железкой» на груди. Но офицер разведки – это далеко не начальник кочегарки и горный рейд это не санинспекция в банно-прачечный комбинат. Какого черта Багратиону понадобилось отсылать это «молодое мясо» в «выездное» подразделение?
Вышел тот самый Андрей. Он был слегка пухленький, невысокого роста, с наметившейся залысиной на высоком лбу. И, как оказалось, с юморком.