Обратный билет
1
З. не понимал, что на него нашло. Что вдруг заставило его встать из-за стола и направиться в газетный зал, но, безусловно, это была какая-то неодолимая сила. Он так целеустремленно подошел к стеллажу и взял последний номер «Уй элет», газеты, которую издавала еврейская религиозная община, словно привык читать ее ежедневно. Хотя точно знал: последний раз он держал ее в руках лет двадцать пять назад, когда сам еще в ней сотрудничал.
И, словно только сейчас осознав, на что отважился, он тем же движением руки, которым достал газету, повернул ее к себе так, чтобы спрятать от посторонних взглядов название. И осторожно огляделся: видел ли кто-нибудь, что он сделал? Но нет, читатели были погружены в чтение, а библиотекарь сидел спиной, перебирая карточки в каталоге.
С минуту поколебавшись, З. двинулся в сторону туалета. В коридоре ему встретились несколько студентов, он торопливо кивнул, отвечая на их приветствия, и вошел в уборную. Выбрал самую дальнюю кабинку, закрылся. В полумраке развернул газету, торопливо перелистал ее, пока не нашел то, что искал. Календарь синагогальных служб находился на последней странице, в правом нижнем углу.
Предчувствие не обмануло его. Сейчас — сентябрь, пятница. Осенние праздники начинаются на следующей неделе.
Он посмотрел, на какой день приходится Йом Кипур. В кабинке было темно и тесно, но он, послюнив палец, перелистал газету еще раз, пробегая взглядом заголовки статей и подписи под ними. Встречались знакомые фамилии; главным образом это были бывшие сокурсники по Школе раввинов. Некоторые статьи вызывали в нем интерес, и он прочитывал абзац-другой. Кое-где морщился: ему всегда претил фамильярно-манерный тон, в котором газета и другая подобная периодика освещали всякие протокольные вести, юбилеи, семейные события. До войны и сразу после нее, когда он и сам печатался в еврейской прессе, еще были издания, для которых такой тон был неприемлем.
Он вздрогнул: в соседней кабинке зашумела спускаемая вода. Дождавшись, когда стукнет дверца и стихнет шум удаляющихся шагов, он сложил газету, сунул ее под мышку и вышел.
В газетном зале у стеллажа, куда он должен был положить газету, стоял коллега-преподаватель, занимающийся современной венгерской литературой; поэтому З. прошел мимо, к своему столу. Номер «Уй элет» он сунул под книги — и потом чуть не каждую минуту оглядывался: когда же можно будет вернуть газету на место? А пока, подняв очки на лоб, нервно массировал переносицу, вытирал вспотевшие виски, потом ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки… Углубиться в работу, пока не избавится от газеты, он был не в состоянии. Момент представился нескоро: пожилой профессор (З. считал его умеренным антисемитом), исследователь социографической деревенской литературы, сосредоточенно искал что-то в номерах журнала «Уй ираш», который лежал на стеллаже как раз рядом с «Уй элет». Наконец тот ушел; З. с нарочито небрежным видом отнес газету и облегченно сунул ее на прежнее место.
2
С тех пор как З. избрали действительным членом Академии наук и поручили заведовать кафедрой древней истории, он стал брать себе значительно меньше часов, сохранив за собой лишь чтение лекций. И еще от одной вещи он не смог отказаться — от спецсеминара, который несколько лет подряд проводил в одной и той же аудитории, строго в одно и то же время: в субботу, в восемь утра. Тема спецсеминара была одна: чтение и перевод ветхозаветных текстов.
Впервые он объявил эту тему осенью тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года; объявил — и сам удивился тому интересу, какой она вызвала. Год за годом к нему записывались по десять — пятнадцать студентов; он проводил среди них что-то вроде отборочных испытаний — и потом в течение двух семестров работал с самыми способными. Весной первого же года он с изумлением услышал от одного из коллег, тоже еврея по происхождению (тот позвонил ему домой и, словно для конспиративного разговора, назначил ему встречу в саду Каройи), что в университете уже ходят слухи о его «демонстрации» — недаром же он выбрал такую тему после «шестидневной войны» и, если верить сплетням, после антисемитских чисток в Польше. З. чувствовал: собеседник тревожится скорее за себя, чем за него, однако за предостережение поблагодарил.