Смирнов Дмитрий Александрович
Обратный Меч
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Послышались звуки рогов герольдов, явно провозвещавших скорое начало битвы. Звуки те показались мне незнакомыми - очевидно, они принадлежали вражескому войску. Да и к тому же, в нашем лагере все спали крепким сном. Благородно, однако, было со стороны врага оповестить нас о наступлении. После двух месяцев преследований их по болотам нам казалось, будто ни на что, кроме бесконечных бегств да неожиданных засад посреди ночи, они не годятся. Видно, мы ошибались.
Получив приказ оставить погоню, мы встали лагерем недалеко от одной деревушки с таверной "Смеющаяся стрела" - идеального места для того, чтобы скоротать вечерок в компании сослуживцев.
И вот, пока мы отдыхали в кабаках, враг, видимо, успел залечить раны после затяжного преследования. Они явились к нам во всеоружии, готовые покичиться отполированными доспехами и заточенными клинками.
Делать нечего, пришлось снаряжаться на скорую руку. Надевая шлем и пристегивая сбоку меч, я уже мог различить идущих впереди войска, стройных и величественных, словно каменные изваяния, белесых духов. Они стали воплощением тщеславия вражеских генералов, решивших вдруг оказать нам милость.
Выступили мы довольно скоро - еще до конца не проснувшиеся, но уже полные решимости раз и навсегда искоренить опостылевшего врага. С обеих сторон было не более пятисот воинов, ибо большинство увязло в топях.
С призраками мы расправились довольно быстро, ибо хорошим подспорьем послужил мой белый дракончик Вспышка - отражение духа романтичного и исполненного чести молодого воина, коим я когда-то являлся. Чувство мое было настолько сильно, что Вспышка воплотился окончательно, став частью материального мира. И даже спустя десятки и сотни лет, когда я перестал быть наивным и уже устал от жизни, мой верный спутник не покидал меня, как обычно бывает с духами преходящих чувств. Более того - существо подпитывалось изредка посещавшей меня доблестью, а когда я злился, могло и дыхнуть пламенем в объект моей ненависти.
За духами последовала бодрая, явно набравшаяся сил пехота. Однако и наши воины были не промах. А потому ряды вражеского войска быстро редели, и все явственнее ощущался перевес в нашу сторону.
Я уже было расслабился, методично взмахивая мечом и наслаждаясь отсеканием вражеских голов. Но тут между рядами войска противника показались алые парящие призраки змей, что яростно влетали в головы наших солдат, будто бы съедали все их внутренности и вылетали из пасти, оставляя лежать на земле жуткого вида мертвеца. Таких змеев я насчитал порядка двадцати. Вслед за зверушками последовал и их хозяин, которому те были обязаны своим появлением на свет, - яростный воин в одеждах степного кочевника, орудовавший парными саблями. Неистовым вихрем своих ударов он производил впечатление настоящего берсерка.
Лицо этого воина показалось мне знакомым, более того - когда-то мне уже доводилось ощущать на себе ярость его ударов. Ну конечно, это был тот самый дебошир из "Смеющейся стрелы", с которым мы что-то не поделили прошлым вечером - уж не упомню, что именно. Завязалась драка, из которой я, надо сказать, вышел победителем. Честно говоря, я давно перестал обращать внимание на таких буянов, как он. Ибо я был чужд людям, и они чувствовали во мне неясную для себя природу. Некоторые воспринимали это как мое преимущество, а посему начинали уважать меня, иногда даже предлагая высокие военные должности. А некоторые, как Харальд, - так его звали - считали своим долгом проучить меня за мою необычность.
А теперь масла в огонь подлил еще и факт того, что Харальд состоял во вражьем войске - наемник, надо думать. Предложил свой меч как раз после случая в трактире. Теперь ясно, что общая неистовость подпитывалась и желанием свести счеты со мной.
Поняв, что нужно спасать положение, я пошел на Харальда.
Было ясно, что он ищет меня глазами. И вот, наконец заметив меня, он громко обратился ко мне:
- Что, древний эльф, будешь на этот раз пытаться сбить меня с толку своими чарами?
Да, обращение "древний эльф", как называли давно вымерших служителей света, совершенно не делало мне чести. Однако и к таким колкостям у меня был иммунитет. А под "чарами" он, наверное, подразумевал мое везение в одной карточной игре прошлым вечером, которое он умудрился связать с моей странной энергетикой.
- Я и не собирался пускать их в ход, - спокойно ответил я. - Ты слишком жалок, чтобы тратить на тебя силы. Вместо этого вполне сгодится меч.
С этими словами я атаковал его. Он, в свою очередь, парировал удар и начал контратаку: яростный шквал ударов мгновенно обрушился на меня. Я спокойно парировал их, попутно делая весьма удачные выпады - в результате одного из них я нанес довольно точное ранение Харальду в плечо. С противником мне в какой-то мере повезло: столь активно махая саблями, тот забывал, что долго сохранять темп не получится, и рано или поздно силы иссякнут. Конечно, я мог просто вымотать Харальда, блокируя все его удары. Однако при таком подходе я лишь бы потерял время, которое в условиях битвы было крайне ценно. Да и к тому же, не хотелось издеваться над бедным воякой, не рассчитавшим свои силы.
Было очень больно смотреть на столь небрежное обращение с парными клинками, ибо одним из главных их преимуществ является возможность использовать один из мечей в качестве щита, а удары наносить другим. Этого же дилетанта защита, казалось, совершенно не волновала. И в конечном счете его опрометчивость принесла свои плоды: начав ощущать упадок сил и поняв, что позволять мне и дальше кромсать его было бы глупо, он стал понемногу отступать, постепенно меняя атакующую тактику на оборонительную. Через некоторое время, наконец осознав безысходность своего положения, он стал натравливать на меня своих змей, лихорадочно пытаясь замедлить мое наступление. Вот с ними действительно пришлось повозится. Они так и норовили проникнуть в меня, окружая со всех сторон. Я отчаянно блокировал себя, противился каждой такой попытке. Это занятие отнимало все мое внимание и волю, так что о попытках разрубить змей я и вовсе не думал (возможно, они даже были неуязвимы к ударам мечом). Я держался довольно долго - рядовой солдат уже давно лежал бы на земле без дыхания. Однако в какой-то момент змеям все же удалось пробить брешь в моей защите. Тогда я ощутил жгучее проникновение одного из них в живот, а затем и другого - в грудь. Когда третий влетел в голову, мне стало совсем не по себе. Я горел изнутри, они уже начинали пожирать мою плоть...
В самый неподходящий для этого момент я почувствовал движение клинка Харальда по направлению к моему горлу. Пустив на самотек происходившее внутри себя, я сумел упредить удар, парировав его и сделав ответный выпад - как мне показалось, весьма удачный. Тогда я почувствовал, что смертельная хватка парящих мурен ослабевает. Видимо, они начали развоплощаться, ибо их больше не питала прежняя ненависть хозяина. Ее место занял страх, обуявший Харальда.
Когда змеи окончательно растворились, туман в голове понемногу стал проясняться. Я увидел Харальда, бьющегося в агонии. Из раны - как оказалось, в грудь - сочился голубоватый дым. На сей раз, наверное, уже я не рассчитал силы, вложив в свой удар боль, которую испытывал. Через несколько секунд корчи прекратились, и умирающий прохрипел одно-единственное слово:
- Колдун!
На этом, видимо, славная жизнь матерого дебошира-вояки кончилась. Да посвятят менестрели ему свои песни.
На поле боя, тем временем, ситуация складывалась не лучшим для нас образом. Численный перевес был уже на стороне врага, ибо змеи сделали свое дело. Нас теснили, и в глазах моих союзников все явственнее читалось беспокойство, постепенно переходящее в страх. Что же, придется подбодрить ребят самой типичной и наиболее подходящей для таких случаев речью. Увы, несмотря на мою ненависть к подобным ритуалам, ситуация обязывала меня, как негласного лидера, сделать это.