Мне пришлось посвятить Ингрид в свое прошлое и свои способности. И нет, она не приняла меня за сумасшедшего, но поверила мне. И как же я опрометчиво тогда поступил, сделав это... Ибо силы, что явно вели охоту на меня, вполне могли выведать от Ингрид все данные обо мне, захватив ее в плен. Хотя, конечно, раз на нее было совершено покушение, то вполне возможно, что она была их тузом на рукаве, которым можно было бы воспользоваться либо для морального подавления меня, либо для шантажа. Но тогда я был слишком наивен, чтобы предвидеть это все...
И хотя Ингрид всегда была внешне спокойна, но, путешествуя со мной по неизведанным уголкам мироздания и, казалось бы, имея все основания радоваться жизни, она постоянно пребывала в печали.
- Эгберт, - обратилась она ко мне однажды вечером, когда мы лежали на траве, созерцая сотни лун, прилежащих к планете, на которой мы находились, - мне нужно тебе кое о чем сказать.
- О чем же?
- Я не могу жить в постоянном страхе и напряжении перед какой-то неведомой мне угрозой... Ты лишь постоянно оттягиваешь неизбежное, водя меня по красивым местам и творя иллюзию безопасности. Однако я знаю, что убегать вечно не получится, и рано или поздно это свершится вновь, и я, вполне возможно, стану причиной твоей смерти.
- Послушай, Ингрид, Время даровало нам этот дом, что оберегает нас, - успокаивал я ее. - Поэтому тебе нечего боятся. А если случится непредвиденное, то я смогу спасти тебя и во второй раз!
- Ты прекрасно, знаешь, что не сможешь спасать меня вечно. Ибо в прошлый раз ты сильно пострадал, и следующего можешь просто не выдержать.
- Время на моей стороне! Оно восстановит мои силы вновь.
- Оно и так сделало тебе большое одолжение, предоставив этот дом.
- Но...
- Нет, не надо. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Ты бессмертен, Эгберт, и ты найдешь еще много женщин. Поэтому отпусти меня, не держи более. Я должна уйти...
И она направилась к выходу.
- Постой! Так ты ранишь меня еще больше! - воскликнул я, хватая ее за руку.
- Отпусти меня! Дай мне уйти, и ты избавишь себя от погибели! - возопила Ингрид, отдергивая руку и выбегая из дома.
Я вышел за ней, однако вокруг нее выстроилась призрачная стена, выражавшая ее желание уйти. Стена была прочна, и я лишь мог стоять и смотреть на Ингрид. Она сидела ниц под дождем из камней, отвернувшись от меня и рыдая. Она хотела смерти, хотела, чтобы камни вошли в ее плоть. Я полагал, что это невозможно, ибо я связал с себя с ней, обеспечив неуязвимость к камням.
Однако камни вдруг стали воздействовать на нее - сначала как песок, затем мелкой галькой, камешками... И вот они обрели полную силу в отношении ее. Острые, словно лезвия ножа, они вонзались в нее настоящим градом. Я отвернулся, не желая видеть гибель дорогого мне человека.
Она пожелала обособиться от меня, и ее желание разорвало неуязвимость к камням, которая ранее подкреплялась мной...
Пересилив ужас и отвращение, через минуту я подбежал к ней. Я узрел полураздробленное тело. Она все так же сидела ниц, а остатки ее рук вцепились в скалистую поверхность земли. На лице застыли слезы, и казалось, что она по-прежнему рыдает. Камни все так же летели в нее, и я силой своей воли остановил их поток.
Я долго скорбел у ее тела, буквально заливаясь слезами. На сей раз я не мог подобрать угодный мне Исход с живой Ингрид ввиду утери способностей. И даже через дом я не мог попасть в такой мир, поскольку умерла она за пределами вселенных, порожденных Временем, в месте, природы которого я понять не мог. Она умерла окончательно.
Я похоронил ее в одном Исходе, куда переместился с помощью дома, на поляне с литаниями - нежными синими цветами.
С тех пор я стал черствым и циничным типом, лишенным улыбки на лице. Масла в огонь подливала и утеря способностей, сделавшая меня обычным человеком - с той лишь разницей, что я по-прежнему не мог умереть от старости. Я только мог наскрести посредством многодневной медитации малую толику энергии, которой хватало, чтобы переместиться в Исход, отличающийся от предыдущего лишь немного иными людьми, в глазах которых я снова мог быть простым странником. Я не использовал дом по той причине, что он у меня теперь прочно ассоциировался со смертью Ингрид, и мне было горестно входить в него.
Я зарабатывал себе на жизнь, работая наемником, - иногда для армий, иногда для частных лиц.
Со временем я не только изменился в характере, но и значительно возмужал. Я бы даже сказал, что постарел, ибо с утерей прежней власти над Временем оно, видимо, перестало мне покровительствовать в плане сохранения молодости лица. И, хотя и замедленными темпами, я стал стареть внешностью, сохраняя, впрочем, прежнюю силу и выносливость. На момент воспоминаний в "Смеющейся стреле" мне можно было дать около сорока пяти лет.
Долгое время я попросту не мог ощущать чувство любви, однако через какое-то время у меня все же стали появляться женщины - их было довольно много за те триста лет, что прошли с момента утери способностей и до битвы за Эддерафт. Однако ни одну из них я не любил так сильно, как в свое время Ингрид. Она стала неким идеалом, я бы даже сказал, стандартом, который я искал в каждой женщине, что встречал.
Немного отойдя от скорби, я ощутил острую необходимость вернуть прежние способности, а еще через некоторое время понял, что в этом моем желании меня снова направляет амулет. Он рисовал в моем сознании по ночам неясную картину какого-то места, облика которого я представить себе не мог, но мог лишь почувствовать силу, которую так вожделел, - Время. Это место словно полностью состояло из Времени, и оно непрестанно влекло меня к себе, словно обетованная земля.
И я следовал подсказкам, медленно, но верно, шагая по Исходам в поисках непонятно чего.
Этими поисками я занимался и на тот момент, когда сидел в "Смеющейся стреле". Я собирался забрать награду в магистрате, а тут на меня свалился, как снег на голову, этот треклятый турнир. Что ж, делать нечего, пойду к ребятам в лагерь и соберу свои вьюки.
Я встал из-за стола, поблагодарил трактирщика и направился к выходу из таверны. Зеленая вспышка вдруг осветила помещение. Открылась воронка в человеческий рост, и из нее выскочил паренек в зеленых одеждах. На поясе у него висел меч в ножнах, украшенных россыпью изумрудов. Он стал поспешно рыскать глазами по таверне, и в какой-то момент его рассеянный взгляд остановился на мне, а когда он заметил виднеющийся из-под моей рубашки амулет, его глаза мгновенно расширились.
- Я ищу Эгберта из Арелиана... - медленно проговорил он, не спуская глаз с амулета и явно поражаясь его красоте. Я поспешно убрал медальон поглубже под рубашку. - Полагаю, им являетесь Вы? - протараторил он, опомнившись и подняв на меня глаза.
Неужели магистрат все же приобрел ту портальную установку, что им предлагал один ушлый полурослик? Это было бы странно с их стороны, поскольку местное правительство отличалось консервативностью взглядов, и потому старательно пыталось избавиться от того полурослика. Что ж, если они все же решились на покупку, то я им буду очень признателен за столь скорое вручение вознаграждения.
- Да, все так. Поздравляю с приобретением.
- Простите? Приобретением? Извините, но у нас совсем мало времени. Я бы попросил Вас проследовать за мной.
Установку приобрели, а от убеждения в необходимости повышенной безопасности денежных средств не избавились... Ладно, главное - получить награду.
- Как скажете. Он протянул мне руку, и я вошел вместе с ним в портал.