— Здесь так скучно?
— Да надоело лежать, — буркнул ремонтник, садясь на край автоклава. Тело ещё не полностью восстановилось, регенерация под фиксаторами шла полным ходом, неприятно разогревая кожу, — любые нагрузки быстро выматывали, но полное бездействие утомляло сильнее.
— Эвтимис попросил проверить насосы, — пояснил он. — Тонкое оборудование. Сбои вероятны.
— Ясно, — Хольгер покосился на автоклав, но садиться на крышку не рискнул. — У нас ещё один взрыв и два портала. Вчерашний уменьшился, но не закрылся. Сегодняшний отслеживаем. Минус три установки. Исгельт думает, что пора завязывать.
Гедимин мигнул.
— Что, прожигатель уже не нужен?
Хольгер отвёл взгляд.
— Он считает, что дело в конструкции. Она нестабильна. А без тебя переделывать её… — он вздохнул. — Я могу убрать часть лопастей, может, дело в них.
— Поток ослабнет, — напомнил Гедимин. — Ты сам видел — в лаборатории ничего не взрывалось. Что не так⁈
Хольгер пожал плечами.
— Хотел бы я знать. Почему изначально начались перегревы, почему ирренций так ведёт себя…
Он оглянулся на дверь и придвинулся к Гедимину.
— Сегодня я хотел подойти к излучателю без пластин на висках. «Потрогать» сигму. Мы работаем с установками из укрытия в ста метрах. Я думаю, дело в этом. Оттуда ничего не поймёшь. Я убрал пластины…
Гедимин ошарашенно мигнул.
— Ты в себе?
— Помнишь, как ты заставил реактор работать? — тихо спросил Хольгер. — Мне кажется, тут нужно что-то в этом роде. Выйти на связь… Не смотри на меня так. Ты помнишь свои первые запуски.
Гедимин невольно посмотрел на свою ладонь. Ожоговые рубцы заметно сгладились, но ещё были заметны, — два запуска, непонятные перепады интенсивности, «кровавые жертвы» неизвестно кому…
— Не делай так, — попросил он. — У нас было мало ирренция. Тут — на порядки больше. Если что — выжжет мозг.
Хольгер сердито сощурился.
— Исгельт сказал то же самое. Обещал отстранить меня от работы, если я ещё раз попробую. Зря я предупредил его, — он поморщился и в упор взглянул на Гедимина. — А ты бы уже провёл опыт. Может, обжёгся бы, но установки начали бы работать. Ты — исследователь. А мы тычемся вслепую, наугад. Больше не буду спрашивать Исгельта — выйду на связь без его разрешений. Может, если оно поймёт, чего нам от него надо…
Гедимин схватил сармата за плечо и грубо встряхнул его.
— Не лезь! Я выйду… — его рука дёрнулась, и только сейчас он заметил боль в повреждённом плече и разжал пальцы. — Выйду — сам проведу опыт. Береги мозг. Хоть у кого-то он будет цел.
Хольгер неуверенно усмехнулся, потирая плечо.
— Не волнуйся так, атомщик. Я не самоубийца. Мы все будем очень-очень осторожны!
Внутренняя дверь приоткрылась, в отсек заглянул сармат-медик.
— Общаетесь? — недовольно сощурился он. — А что с насосами? Проверил?
Гедимин кивнул.
— А утилизатор? — не отставал медик. — Мы его с утра не используем. Специально для тебя охлаждаем. Когда ты им займёшься?
Хольгер зашевелился, похлопал себя по карманам.
— Давай помогу. Я принёс тебе перчатку, — он достал несколько частей разобранного механизма и положил перед Гедимином. — Что там за утилизатор?
Сармат сердито сощурился на медика.
— Я говорю с Хольгером. Подожди со своими механизмами. Пусть остывает до утра.
Тот неохотно кивнул.
— Ты сам предложил, теск, — напомнил он. — Заявил, что готов работать. А теперь отказываешься. Мы-то обойдёмся, это тебе скучно!
20 апреля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Сарматы-медики сменялись каждые двенадцать часов; сигнал конца смены звучал дважды в сутки, но к Гедимину никак не относился. Он проснулся через три часа после гудка. Открывать глаза не хотелось, и он перевернулся на другой бок, но о недоделанной работе никак не удавалось забыть — и сармат нехотя поднялся и вынул из-под матраса ремонтную перчатку. Хольгер снял её со скафандра Гедимина, разобрав на четыре относительно плоские части; Гедимин соединил их и надел на руку, попутно проверяя, всё ли работает. «Утилизатор,» — напомнил он себе, сдерживая зевок. «Какие неисправности могут быть в утилизаторе? Засорился, что ли?»
Медицинский утилизатор полностью отключили сутки назад, и теперь он остыл настолько, чтобы неприятный жар не отвлекал от работы. Гедимин отогнул в сторону смыкающиеся сегменты крышки, покосился на датчики — резервуары с горючей смесью были наполовину пусты, вентили закручены надёжно.
Сбоку от сармата тихо загудела открывающаяся дверь, послышались шаги. «Эвтимис? Вовремя, как раз кое-что пояснит,» — Гедимин, не вставая, развернулся от вскрытого утилизатора к двери.