— Не бойтесь за него. Сегодня это был станнер. А если нарушение повторится — будет бластер. Можете вернуться к работе, Эвтимис. Гедимин, вставайте. Здесь есть кому оказать помощь. Вас мы ждём в Ядерном блоке. Надеюсь, вы здесь ненадолго. Tza atesqa!
Слегка приподняв ладонь на прощание, он вышел. Охранники молча последовали за ним. Эвтимис с тихим стоном шевельнул рукой, отталкивая Гедимина. Двое медиков подхватили оглушённого, понесли к кушетке.
Эвтимис очнулся быстро — спустя четверть часа и две ампулы неизвестных Гедимину веществ он сел, потирая обожжённые места. Ожогов, впрочем, видно не было — станнеры охраны были откалиброваны как следует.
— На орбиту Седны их всех, — пробормотал медик, протягивая руку за своим комбинезоном. — Физик, иди спать. Чтоб я ещё раз тебя о чём-то попросил…
— Я не звал его сюда, — беспомощно пробормотал Гедимин. — Как он узнал?
— Это Ассархаддон, — буркнул Эвтимис, с помощью подручных поднимаясь на ноги. — Иди отсюда, физик. Лежи и думай о космофлоте. Второй расстрел мне не нужен.
Часть 5
22.04−15.06.38. Луна, кратер Кеджори, база «Койольшауки» — кратер Драйден, база «Геката»
22 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»
Пластины скафандра сомкнулись на груди, сегменты шлема поднялись над воротником и соединились, и Гедимин поднял руки и сжал пальцы, чувствуя привычный холодок на коже, — он успел соскучиться по броне, надёжно отделяющей от внешнего мира. Хольгер, зашедший за ним поутру, терпеливо ждал, а за дверью ждали два отряда охраны.
— Как плечо? Сможешь работать? — спросил химик, увидев, что Гедимин проверяет ремонтную перчатку. Тот кивнул и жестом указал на дверь — «Идём».
…Хольгер, отодвинув защитный экран, извлёк один из прожигателей и протянул Гедимину. Тот взвесил установку в руках, придирчиво её осматривая. Первое, что он заметил, — корпус, сменивший цвет с золотистого на светло-серый, второе — три малых излучателя двойного пучка по бокам.
— Серый? Флия вместо ипрона? — сармат недовольно сощурился на Хольгера.
— Для отслеживания реакции, — пояснил тот, приподняв включённый анализатор. — Как ты предлагаешь просвечивать ипроновый корпус⁈
— Ладно, — буркнул Гедимин, вскрывая прожигатель. Тот легко раскрылся, показывая выдвинутый на всю длину обсидиановый стержень о восьми лопастях и разделённый на восемь секторов ирренциевый сердечник, изнутри выстланный серебристым металлом. Гедимин мигнул.
— Флия внутри? Ну и чего вы после этого ждали — стабильности⁈ — он, сердито щурясь, провёл пальцем по серебристому слою. — Убери это. Замени ипроном. Доэкономишься!
Теперь мигнул Хольгер.
— Флия перенимает все свойства ипрона, разве не так? — он пристально смотрел на Гедимина. Тот хотел ответить резко, но вспомнил, кто работал над сплавом, и осёкся.
— Флия — хороший сплав, — сказал он так осторожно, как только мог. — Но сигму не экранирует. А сигма… что-то она делает там, внутри. Я бы с ней был осторожен.
Хольгер, подумав пару секунд, кивнул.
— Если ты думаешь, что дело в сигме… У нас ещё есть ипрон. Жаль, конечно, что с заменой не вышло…
«Ладно — ипрон. Где Ассархаддон берёт столько серебра, что хватает на тонны флии?» — подумал Гедимин, отходя к свободному стенду. Защитное поле погасло, освободив место для работы; сармат положил установку, закрепив её в зажимах, и вынул весь ирренций.
— Принеси мне ипрон, — попросил он. — Ещё — один «арктус» и два датчика «омикрон-альфа».
— Ты что-то задумал? — спросил Хольгер, поставив на стенд ёмкость с тонкими золотистыми прутками. — Ты уже знаешь, что делать?
Гедимин неопределённо пожал плечами.
— Есть пара мыслей. Длина стержней… и скорость реакции, должно быть. Поле быстрее механизма. Это может быть важно.
— Действуй, — Хольгер положил рядом два запакованных датчика и новенький генератор защитного поля. — А я потом скажу, почему тут три боковых пучка.
— Ага, — отозвался Гедимин, ломая стержни и ссыпая обломки в тигель. — Потом.