— Очень тяжело продержаться так дольше получаса, — сказал Ассархаддон, с любопытством глядя на подвешенного сармата. — Однако… вы сейчас должны кое-что почувствовать.
Туман, на секунду размывший поле зрения, быстро отступал; резкая боль сменилась тупой, ноющей, но суставы всё равно болели, и висеть было очень неудобно.
— Регенерация, — Ассархаддон, вглядевшись в глаза Гедимина, довольно кивнул. — Работа Биоблока… Она защитит вас от боли. Но если вы попадётесь тем, кто умеет допрашивать, это не поможет. Боль — только одно из воздействий. Унижение, стыд, страх… Рано или поздно они найдут нужную кнопку. Постарайтесь сбежать или умереть раньше, чем это произойдёт. Если вас сломают, вы всё равно умрёте. Так сделайте это, не доставляя никому удовольствия…
Он снова провернул винт. Вторая вспышка боли была слабее, но Гедимин почувствовал, как его дыхание против воли учащается и становится ещё более поверхностным. «Скоро будет нечем дышать,» — он попытался наполнить лёгкие воздухом до отказа, но мышцы не подчинялись.
— Как я уже говорил, — куратор смотрел ему в глаза пристально и без малейшей враждебности; возможно, под респиратором он даже улыбался, — большая часть приматов допрашивать не умеет. Они ограничатся банальным избиением. Скорее всего, не снимая экзоскелетов, не соизмеряя силу и не стараясь не задеть голову, шею или область сердца. А значит, вы умрёте раньше, чем захотите рассказать им хоть что-нибудь. Что до боли от побоев…
Он коротко, без замаха, ударил Гедимина в живот. Боль в суставах, утихшая было, от рывка вспыхнула снова; на секунду сармат перестал дышать, но, вдохнув ещё раз, с удивлением отметил, что мышцы живота слегка онемели, но не болят.
— От неё вас хорошо защитит мышечный корсет и жировая прослойка. Ваше тело удачно устроено. Однако… — Ассархаддон отошёл в сторону и опустил «руку» в узкую ёмкость. Когда он извлёк её обратно, перчатка блестела от мелкой взвеси какой-то жидкости. Гедимин учуял один из дезинфектантов, — чем-то подобным обрабатывали карантинный барак в Ураниум-Сити.
— Даже при такой мышечной массе остаются незащищённые области, — продолжил он, протянув мокрую руку к шее Гедимина. — Лицо. Горло. Остатки репродуктивной системы… да, даже при сниженной чувствительности. Суставы…
Он прикоснулся к пальцу на руке сармата, и тот стиснул зубы, — сустав, зажатый в стальных тисках, отозвался неожиданно сильной болью.
— Хорошее, эффективное воздействие, — сказал Ассархаддон, разжав пальцы. — Отработано на многих поколениях приматов. Посмотрим, насколько вы к нему устойчивы. Я даю вам ключ. Это слово «ирренций». Именно его я хочу услышать. Одно слово — и я получу то, что мне нужно. Начнём?
Он не стал дожидаться ответа. Конструкция, неприятно дёрнув Гедимина за руки, поднялась к самому потолку. Ассархаддон протянул руку к его ступням. Сармат попытался пнуть его, но удар, зацепивший броню, казалось, даже не был им замечен. Стальные пальцы сжались на крайней фаланге, и она хрустнула, заставив Гедимина дёрнуться от боли. Он стиснул зубы, медленно выдыхая.
— Помните ключ? — Ассархаддон взялся за другой палец. Боль в первом пальце ещё не угасла; вторая вспышка словно усилила её, и комната утонула в красном тумане. Куратор не спешил выпускать сломанную фалангу — просто держал раздробленную кость в пальцах, но этого было достаточно, чтобы Гедимин сжал зубы до хруста.
— Вы можете кричать, — напомнил Ассархаддон, раздробив третью фалангу; у Гедимина уже звенело в ушах, и слова доносились как сквозь слой волокнистого скирлина, но он ещё отметил остатками сознания, что куратор говорит спокойно и даже с сочувствием. — Что угодно и как угодно. Всё, что вы скажете, не имеет значения… кроме ключа, конечно же. Крик помог бы вам переносить боль. Итак?
Последний палец на правой ноге сармата хрустнул; стальные пальцы слегка сжали место перелома. Отчего-то регенерация не смягчала боль — видимо, на ступни было выведено слишком много нервных окончаний, или вживление в скафандр увеличило чувствительность. Гедимин был не в том состоянии, чтобы делать правильные выводы, — сейчас его хватало только на то, чтобы стискивать зубы и пытаться дышать. Сердце, по ощущениям, билось где-то в горле.
— Бессмысленно, — Ассархаддон действовал спокойно и размеренно, будто закручивал гайки на надоевшем конвейере; на секунду Гедимин отключился, но боль вырвала его из забытья, когда куратор размозжил ему сустав — не фалангу, а сочленение. Сармат захрипел, чувствуя на языке вкус крови.
— Гедимин, я ведь могу пойти по второму кругу, — с лёгкой досадой сказал куратор, подняв руку. Сармат почувствовал, как его берут за подбородок и немного опускают голову. Кажется, Ассархаддон хотел посмотреть ему в глаза, но Гедимин сейчас не мог сфокусировать взгляд ни на чём — всё вокруг плыло в чёрных и красных кругах. Он хотел плюнуть в подставленный лицевой щиток, но во рту пересохло — ничего, кроме кровяной соли и сухого жара.