— Потом приставляете сюда контейнер и открываете отверстие до конца, — голос Гуальтари стал менее внятным — он прижал к респиратору одну из распечатанных ёмкостей и звучно всосал жидкость. — Трубка выдвинется внутрь, держите её губами и пейте. Ясно?
Ещё пять минут сарматы сосредоточенно сопели и хлюпали — с отверстиями, герметизацией и выдвижными трубками сразу разобраться было непросто. Гедимин едва не всосал контейнер вместе с содержимым и долго откашливался от обрывков фрила.
— Наверное, из наших контейнеров пить удобнее, — сказал он, вскрыв шлем и выплюнув обрывки в ладонь.
— Да, так и есть. Не подавился?.. — Гуальтари отнял у него комок фрила и швырнул в утилизатор. — Эй, Хольгер, возьми ветошь.
Химик, заляпавший респиратор Би-плазмой из порвавшегося контейнера, благодарно кивнул и потянулся за тряпкой.
— Если нужна фильтрация, то делаете всё так же, но нажимаете на второй выступ снизу, — продолжил инструктор, когда все сарматы взяли с подставки по контейнеру с мутной жидкостью, поведением напоминающей воду. Гедимин хотел проверить её на примеси — что они там есть, видно было издалека, но что именно там содержалось — сармат не знал.
— Тогда фильтры остаются на месте. Их там достаточно, чтобы отцедить вязкую грязь, — Гуальтари поднёс к респиратору ёмкость с мутной грязно-оранжевой жижей и сделал большой глоток, а затем наклонил голову, сплёвывая примеси обратно в сосуд. — Можно пить из шламоотстойника — ничего, кроме чистой воды, внутрь не попадёт. Она, конечно, горчит, но от жажды не помрёте.
— Это из шламоотстойника? — Гедимин с интересом посмотрел на мутную жижу в своём контейнере и хотел опробовать на ней анализатор, но Гуальтари щёлкнул по его предплечью, заталкивая прибор обратно под броню.
— Нет, просто вода и щепоть грунта. Опыты будешь ставить без меня. На Кумале опробовали и шлам, и смесь кислот, — вроде живой. Опять мотался у входа в зал. Сделай одолжение — проверь ещё раз душевую, а?..
Гедимин, недобро сощурившись, кивнул.
— А теперь об измельчителях, — громко сказал Гуальтари, повернувшись к сарматам и подбросив на ладони мятую упаковку с земной едой. — Отверстие с противоположной стороны респиратора. Используется в крайних случаях, когда с едой совсем туго. Берёте найденную органику и проталкиваете в измельчитель…
Его голос снова стал невнятным. Проглотив то, что попало в рот, он хмыкнул и указал на подставку.
— Пробуйте. Измельчители перемелют даже древесину.
В упаковке, однако, была не древесина, — обычный засохший сэндвич с чем-то вроде волокнистой Би-плазмы. «Горчицы не хватает,» — подумал Гедимин, всасывая перемолотую кашицу. «А вообще — удобно. Можно поесть на рабочем месте. Ни выходить, ни отмываться по часу, — берёшь контейнер и ешь…»
— Ну, наигрались? — Гуальтари щелчком перевернул подставку, и она втянулась в стену. — Теперь к делу. Тут у меня контейнер с пластичным фрилом, и я покажу вам, как из него лепить. Очень хорошая тренировка для пальцев.
Сарматы, заглянув в контейнер с тёмно-серой массой, озадаченно переглянулись. Инструктор зачерпнул немного и показал им. Отломленный им кусок действительно выглядел пластичным. Гуальтари прокатил его меж ладоней и поднял результат двумя пальцами.
— Сначала сделайте вот такую штуку. Макаки называют это «колбаской». Или вот такую… — он скатал из «колбаски» небольшой шар. — Это просто.
Его движения в самом деле выглядели несложными. Гедимин попытался повторить их — и помянул про себя уран и торий: вся серая масса неровным слоем размазалась по ладоням. Он стал отчищать их и убедился, что вещество очень липкое.
— Hasu! — Линкен, кое-как отцепив от себя слой налипшего фрила, уронил его обратно в контейнер. — Колючка, ты как это делаешь⁈
— Тихо, тески. Не надо сжимать это вещество с такой силой, — Гуальтари ухмыльнулся в респиратор. — Осторожно берёте и осторожно катаете. Вот, подержи.
Он положил скатанный фриловый шар на ладонь Гедимина. Тот, стараясь лишний раз не дышать, накрыл его второй рукой. Шар слегка сплющился.
— Нескоро мы тут слепим «Гарпию», — вздохнул Хольгер два часа спустя. На его ладони лежала треугольная лепёшка с грубо намеченным контуром пилотской рубки и вмятинами на «крыльях», обозначающими место для бластеров. Гедимин мог только досадливо сощуриться — то, что получилось у него, на «Гарпию» не было похоже даже отдалённо, а пальцы на руках ныли сильнее, чем переломанные фаланги на ступнях.