15 октября 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
— Хватит спать, физик. Я же вижу — ты в сознании, — кто-то наклонился над ложем Гедимина и ткнул его кулаком в плечо. Тычок был слабый — видимо, неудобно было тянуться.
«Физик?..» — после долгой отключки мозг работал медленно и вяло, но свет стал ярче, за первым тычком последовал второй, немного сильнее, и глаза пришлось открыть. Над головой сармата облегчённо вздохнули.
— Видишь меня? Слышишь? Назови своё полное имя!
«А… Теперь вспомнил. Я в автоклаве. Должно было пройти две недели…» — Гедимин зевнул и лениво пошевелил пальцами. Мышцы немного затекли — было бы кстати размять их.
— Гедимин Кет, — ответил он медику, наклонившемуся над саркофагом. — Что, меня уже починили?
Тот хмыкнул и выпрямился. Гедимин услышал тихий стук, одна из стенок автоклава просела, образуя небольшой проём.
— Садись и считай до двадцати. Если голова закружится, сразу говори мне. Если нет — вставай и выбирайся. Осторожно, на перила не налегай! Да не так резко!
Гедимин поднялся рывком, оттолкнувшись от саркофага даже не пальцами, а лопатками, и долю секунды спустя уже стоял во весь рост. За время сна стенки автоклава заметно сдвинулись — он точно помнил, что, когда ложился, не задевал их плечами, а сейчас едва разминулся с бортиком. Выпрямившись, он вдохнул полной грудью и шагнул на приступку. Перила заскрипели, и сармат изумлённо мигнул, глядя, как металл проседает под его рукой.
— Мать твоя пробирка! — медик сердито щурился на него, но сам стоял у дальней стены и подойти не спешил. — Осторожнее, физик. Так ты всё поломаешь.
— Я могу это выправить, — сказал Гедимин, поддевая ладонью прогнувшиеся перила. «Из чего их сделали? На вид материал прочный, но слишком податливый…»
— Выходи давай, — махнул рукой медик. — Не надо ничего трогать. Вообще ничего. Ты понимаешь, что у тебя новое тело? Тебе к нему ещё привыкать и привыкать. Голова не кружится?
«Новое тело?» — сармат мигнул. Оставив в покое перила, он шагнул на пол и широко расставил пальцы на ступнях — стены неожиданно шевельнулись. Равновесие удержать удалось, пол выровнялся, и Гедимин повёл плечами, разглядывая себя, — ту часть, которую можно было увидеть без зеркала.
Он не стал эа-сарматом, не отрастил ни когтей, ни хвоста; несколько посветлели и растянулись тёмно-серые рубцы старых ожогов и белые шрамы, и вроде бы мышцы проступили немного отчётливей — но не так, как на иллюстрациях к анатомическим атласам. Гедимин ткнул себя в расслабленный живот — палец нащупал мягкую прослойку; он напряг мышцу — прослойка осталась, но под ней проступил твёрдый бугор.
— Подкожный жир, физик. Теперь ты немного медведь, — хмыкнул медик, закрывая автоклав. — Главное — не торопись. Тренировать вас будут долго, успеешь освоиться. Ну что, нигде не болит? Что с голенью?
Гедимин переступил с ноги на ногу. Не глядя на шрамы, он сам не мог вспомнить, какую именно голень ему перебило когда-то под Нью-Кетцалем, — новые мышцы легли на сталь, ввинченную в кости, так же гладко, как старые.
— Всё на месте, — сказал он. — Ты хорошо починил меня.
Медик весело хмыкнул.
— Помнишь эту штуку? — он протянул сармату слегка изогнутую трубу с запаянными концами. Гедимин снова мигнул — на его памяти она была толщиной с его предплечье, сейчас — в полтора раза тоньше, но ошибиться было невозможно — именно эту трубу он согнул пару недель назад.
— Попробуй согнуть, — сказал медик, отходя в сторону двери. Гедимин взялся за концы поудобнее, напряг руки — и изумлённо замигал, глядя на лопнувший металл, скрученный спиралью вокруг его предплечья, и сыплющийся из обломка песок. Труба, не выдержав нагрузки, лопнула и разошлась на длинные полосы.
— Наглядно? — ухмыльнулся медик. — Вот это и учитывай. А теперь одевайся. Только медленно и осторожно!
Свёрток, запакованный в прозрачный скирлин, лежал на стуле; Гедимин осторожно сел, стараясь не налегать ни на ручки, ни на спинку (стул выдержал, но просел сильнее обычного — то ли дело было в неудачной конструкции, то ли масса тела сармата заметно изменилась), и распаковал одежду. Бельё из плотного серого скирлина не отличалось от того, что выдавали в Ураниуме — разве что материал был немного толще; верхняя одежда — обычный комбинезон с широким пристёгивающимся поясом, чёрный с серебром — была заметно толще и на ощупь напоминала чешую. По привычке с силой растянув ткань, сармат услышал треск и поспешно ослабил натяжение — идти в рваной одежде ему не хотелось.