— Вы не выполнили приказ капитана? — Фостер как будто удивился. — Оставим в стороне, почему вы ещё живы…
«Меня сослали на Кагет. Почитай свои бумаги, там это есть,» — напечатал Гедимин.
— Я сказал — оставим это в стороне, — отмахнулся шериф. — Итак, вы не выполнили приказ. У вас были на то причины?
Гедимин поморщился. «Отвечать или нет?»
— Ну-ну? — поторопил его Фостер.
«Там были реакторы. Я не хотел их взрывать,» — ответил сармат.
На несколько секунд стало тихо, только щёлкнул коммутатор. Гедимин сузил глаза. «Чего он? Смеётся? И что тут забавного⁈»
— Прекрасная причина, — сказал наконец Фостер. — Очень логичная, прямо-таки очевидная. Допустим, я вам верю. Но у этого поступка должны быть свидетели, разве не так? Вы не выполнили приказ, во время боя вас вытащили из отсека, кем-то заменили, разбомбили город, бой закончился… У вас есть свидетели, Гедимин? Кто-то может подтвердить ваши слова?
Гедимин тяжело качнул головой.
«Они мертвы. Сайджин, Йенью, Стивен,» — напечатал он, старательно унимая дрожь в пальцах. «Теперь свидетелей нет.»
— Отлично сказано, — отозвался Фостер. — Значит, вы могли выпустить эти ракеты, должны были выпустить их… и вы их не выпустили, и об этом знаете только вы?
Гедимин стиснул зубы.
«Меня вышвырнули на Кагет. За красивые глаза, что ли⁈» — напечатал он.
— У вас был давний конфликт с капитаном, — ответил шериф, и в его голосе отчётливо звучала насмешка. — Ещё один удачный вылет на вашем счету, зависть, конкуренция… Никто не знает, за что вас выслали на Кагет. Известно только, что вы там были. Может быть, вы дезертировали, а?
«Не вешай на меня Нью-Кетцаль,» — напечатал Гедимин; его трясло от бессильной злости. «Я его не бомбил!»
— У вас всё как-то странно, мистер Кет, — протянул Фостер. — Вы делаете то, чего не можете сделать, и не делаете того, что сделать обязаны… Так есть хоть кто-то, кто подтвердит, что вы не выпускали тех ракет?
Гедимин молчал. «Стивен сдох. А знал, получается, только он…» — думал сармат с вялым удивлением. «Я жалею о смерти Стивена. Неожиданно…»
— На этом мы и остановимся, — сказал довольный Фостер. — Теперь поговорим об Иерусалиме…
03 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Гедимин отпустил правую руку; теперь вес его тела приходился только на пальцы левой. Он согнул её в локте, подтягивая тело к неудобному «турнику», и замер в верхней точке.
— Хватит? — спросил он, глядя сверху вниз на Питера Фокса. Медик, встав у дальней стены, внимательно наблюдал за его упражнениями. У сармата наконец забрали дурацкий халат, но взамен ничего не принесли, и он, оставшийся в одних подштанниках, чувствовал себя механизмом на техосмотре.
— Да, очень хорошо, — кивнул Фокс. — Вы молодец, Гедимин. Восстановились в рекордные сроки.
— Где моя одежда? — спросил сармат, мягко опустившись на пол. Пальцы послушно расходились в стороны, смягчая удар, и снова собирались в узкую стопу, будто их и не пришлось сшивать из обугленных обломков и выращенных тканей.
— А вот с ней заминка, — ответил Питер. — На складе вашего размера нет, за индивидуальный заказ надо платить, а мы ещё не выяснили, кто это будет делать. Шериф обещал уладить вопрос…
Гедимин поморщился.
— Принеси мне бумагу и что-нибудь, что пишет, — попросил он. — Здесь скучно.
Питер хмыкнул.
— Постараюсь, Гедимин. Если шериф даст разрешение.
Сармат удивлённо мигнул.
— Это твой госпиталь. Какое разрешение⁈
— Это мой госпиталь, — подтвердил, слегка изменившись в лице, доктор Фокс. — И всё, что касается лечения, определяю я. Бумага к медицинским препаратам не относится. Я попробую убедить Фостера в обратном, но навряд ли получится.
…Охранники прикрыли глаза тёмными щитками, как будто в госпитале можно было нарваться на световую гранату. Гедимин разочарованно хмыкнул — время от времени перехватывать чей-нибудь взгляд и удерживать, пока «макака» не позеленеет и не отвернётся, было забавно.
— Я слышал, вам понадобилась бумага, — без приветствий перешёл к делу Чарльз Фостер. — В чём же вы решили сознаться? Я здесь, мистер Кет, и я очень внимательно вас слушаю. Или вы внезапно вспомнили, чем занимались у Ассархаддона, и решили поделиться чертежами?
Гедимина передёрнуло. «Верно же,» — подумал он, щурясь от досады. «Любой чертёж пошёл бы прямо к нему. Атомщик, ты дебил! А, какой из тебя атомщик…»
— Видимо, нет, — сам себе ответил Фостер, выждав десяток секунд. — Ну что ж, можете приберечь признания для первого заседания суда. Там будет кому их послушать. Такая коллегия не собиралась с довоенных времён!