Сам он странно напрягся и то и дело оглядывался на приоткрытый шлюз. Когда разомкнулся последний браслет на руке Гедимина, и сармат зашевелился, медик юркнул в проём и захлопнул за собой люк. Гедимин удивлённо мигнул.
…Доктор Фокс остановился у прозрачной стены и чему-то усмехнулся, глядя на сармата. Тот свисал вниз головой с турника — пальцы ног тоже нуждались в тренировках. «Кажется, надо слезть,» — подумал он, мягко приземляясь на пол.
— Ну чего? — спросил он, глядя на медика.
— Тренируйтесь-тренируйтесь, — махнул рукой тот. — Значит, ваш мозг был найден, но это никому не помогло?
Гедимин фыркнул.
— Опять продырявили череп, — пожаловался он, тронув пальцем пластырь. — Дал им справку, что я не сканируюсь?
Фокс ухмыльнулся.
— Шериф просил моих лаборантов сделать сыворотку правды. Что интересно — без моего ведома. Если бы не это, я ещё объяснил бы ему, почему это невозможно. А так — его проблемы. Я дал запрет на любое медицинское вмешательство, судья Бойд подписал, — дальше не моё дело.
Гедимин поморщился.
— Чего им от меня надо? — спросил он. — Я уже во всём признался. Делал ирренций, делал бомбы… дадут ещё — ещё сделаю. Что, этого мало для расстрела?
Доктор Фокс отвёл взгляд.
— Есть серьёзные подозрения, Гедимин, что вы кого-то прикрываете… или, точнее, кто-то прикрывается вами. И пока на него не вышли, ваша вина под большим вопросом.
Сармат изумлённо мигнул.
— Tza hasulesh! Я думал, что врать не умею. А выходит, когда говоришь правду, тоже никто не верит. Странные вы всё-таки существа…
Питер хмыкнул.
— Не торопитесь на расстрел, Гедимин. Тут многим будет вас не хватать. Да и реактор… Кто без вас будет говорить с ним?
20 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Тишина в зале! — напомнил, повысив голос, человек в тяжёлом чёрно-жёлтом экзоскелете. Гул и перешёптывания унимались в этот раз неохотно — «Тилаколео» уже дважды ударил по столу, у Гедимина до сих пор звенело в ушах, а люди всё никак не могли успокоиться.
— Прервать заседание? — спросил, приподнявшись с места, судья Бойд. Шум стих моментально, «Тилаколео» даже не успел занести стальной «кулак» над столом. Гедимин, покосившись на столешницу, с удивлением отметил, что она до сих пор цела, сохраняет свою форму и даже не сильно помялась.
— Итак, вы спланировали эту операцию от начала и до конца? — переспросила прокурор Парра. Гедимин кивнул.
— И Стивен Марци, капитан вашего корабля, полностью с вами согласился и действовал по вашему плану, не внося никаких корректив? — спросила самка. — При том, что вы на тот момент были рядовым «кочегаром» на его корабле?
Гедимин недовольно сощурился — последнюю фразу он плохо понял, а отвечать на половину вопроса было неприятно — слишком большая вероятность сказать что-то не то.
— Он внёс, — буркнул он. — Когда мы закончили, он приказал идти на Эс-Семару. Глупо. Нас едва не сбили.
Зал снова зашумел. Ещё один дрон, спикировав с потолка, повис перед сарматом. Гедимина тянуло показать в камеру какой-нибудь жест — не человеческий, так сарматский, но руки были прикованы к поручням и не поднимались даже на сантиметр.
— Эс-Семара — третий город конгломерата «Стальной Пояс»? — то ли спросила, то ли пояснила для слушателей прокурор Парра. — Почему ваш план его не затрагивал?
— Мы не успевали, — отозвался Гедимин. — Нам и так очень сильно повезло.
За его плечом кто-то испустил свистящий вздох.
— Вы гордитесь тем, что сделали в тот день? — спросила самка. Зал загудел. Сармат криво ухмыльнулся.
— Нечего было взрывать мою станцию. Она никого не бомбила.
— Тишина! — рявкнул «Тилаколео», громыхнув металлической столешницей. Несколько секунд у Гедимина звенело в ушах, а охрана бродила по залу. К двери вроде бы никого не поволокли, и треска станнеров сармат не услышал, но в зале стало тихо.
— Мы вас поняли, — ровным голосом сказала самка. — Повторите ещё раз, для протокола: почему операция «Стальной Пояс» была начата с обстрела Иерусалима?
— Для отвлечения флота и наземных сил от настоящих целей, — ответил Гедимин. Сегодня ему было неспокойно, в груди ныло; сейчас боль усилилась, а он даже не мог прижать кулак к рёбрам и ослабить невидимый обруч.
— Вы знали, что этот город защищён договором? — спросила Парра. — Там не было ни одной военной цели. Вы уничтожили его практически полностью, только сейчас зашли разговоры о восстановлении.
Гедимин пожал плечами, насколько позволяли наручники.
— Мою станцию никто не восстановит. Незачем было её трогать.