Он повернулся боком к невидимой бреши в корпусе, немного нагнулся, выставляя руку напротив шеи, и резким движением стряхнул три пластины брони. Щитки съехали в сторону на считанные миллиметры и в ту же секунду вернулись обратно, защищая Гедимина от потока нейтронов, но этого хватило — в скафандре запахло горелой электроникой, и обруч на шее сармата разомкнулся. Тот, что на запястье, был прижат бронёй к коже и упасть не мог, но и там замки вышли из строя. Гедимин хмыкнул. «Не омикрон-лучи, но тоже неплохо,» — заключил он, оглядываясь по сторонам. «Куда теперь?»
Позади было машинное отделение, впереди — плотная обмотка первого контура, сверху и снизу — узкие, ненадёжные выходы в трюмы. Сармат опустился на палубу, быстро прощупывая поверхность, отполз немного в сторону, мысленно достроил путь луча, — и металл под его пальцами треснул, легко проминаясь. Гедимин вцепился пальцами в рыхлый пласт, отогнул его, отодвинул подвернувшийся кабель и включил лучевой резак. Палуба поддавалась легко, сармат даже не тратил время на резку — делал несколько надрезов и бил кулаком, сминая и разрывая металл. Через несколько секунд в отверстие прошли обе руки, и Гедимин упёрся в края и рывком втиснулся в брешь.
Эти трюмы не были рассчитаны на экзоскелет — сюда заглядывали только техники в лёгких скафандрах. Сармат, сидя на нижней палубе, почти дотягивался до дырки в потолке. Из неё в тёмный трюм просачивался свет люминесцентной жидкости — она уже почти погасла, но при выключенном фонаре свечение казалось Гедимину неприятно ярким. «Надо заделать,» — он прижал ладонью отогнувшийся лист металла. «Изолировать реакторный отсек. Пока и тут всё не засветилось…»
Не прошло и минуты, как зелёное свечение в трюме погасло, сменившись багровым светом остывающего шва. Гедимин придирчиво осмотрел заделанный проём и покосился на дозиметр, проверяя герметичность, — и тут по трюму прокатился оглушительный вой.
— Тревога! — отслеживатели вырубились, но передатчик в скафандре по-прежнему работал и даже подключился к внутрикорабельной связи. — Беглый преступник на корабле! Задраить приреакторные шлюзы! Повторяю — на корабле беглый преступник…
«Hasu!» — Гедимин досадливо сощурился. «Надо было тратить время на сварку!» Он быстро огляделся — где-то невдалеке должен был быть люк, ведущий вниз.
— Проверить трюмы! — услышал он. — Далеко не ушёл! Ракеты к бою, стрелять на поражение!
Сармат изумлённо мигнул. «Что⁈»
— Что⁈ — крикнул он, не успев прикусить язык. — Тут реактор, идиоты!
В наушниках что-то хрюкнуло, и сармат, выдохнув сквозь стиснутые зубы, метнулся к ближайшему люку. «Они не идиоты. А вот я…»
В считанных метрах от спуска, так и не добравшись до следующего люка, он налетел на двоих ракетомётчиков. Едва увидев движущуюся тень, оба вскинули оружие, и сармат замер на месте, изумлённо мигая.
— Давай, — ухмыльнулся один из них, зажимая пальцами переключатель. — Поймаешь две ракеты?
— Вы в себе? — тихо спросил сармат, стараясь не смотреть вверх и не рассчитывать траектории. — Это же ваш корабль!
— А то, — отозвался ракетомётчик, и его глаза странно блеснули. — Хотим — чиним, хотим — взрываем.
— Стоять! — заорали сзади, и сармат обречённо вздохнул и поднял руки.
Из трюма его вынесли, обмотав в пять слоёв защитным полем и подвернувшимися стальными тросами. Несли вчетвером — двое конвоиров, двое северян в боевых экзоскелетах. Сармат досадливо щурился в потолок. «И побег был дурацкий, и попался, как идиот!»
— Ага, — сказал, глядя на положенный на палубу «груз», северянин-техник. — Это вот так работают ваши ремонтники?
— Я всё сделал, — угрюмо отозвался Гедимин.
— Прошу прощения, сэр, — сказал Стенсен, покосившись на неподвижного сармата. — Мы очень сожалеем. Отнести его в карцер!
— Погоди, — техник щёлкнул пальцами, и Стенсен слегка изменился в лице — похоже, это было сигналом к запечатыванию шлюзов. — Что, ты говоришь, ты сделал?
Он склонился над Гедимином, заглядывая ему в глаза. Сармат мигнул.
— Повреждённые узлы заменены, трубопровод герметичен, — сказал он. — Проверь с тройной нагрузкой, должно выдержать.
— Слышал? — техник на кого-то оглянулся. — Действуй. Тройная нагрузка!
Он снова взглянул на Гедимина.
— Значит, сделал… А куда собрался?
— С вами, — буркнул сармат. — Корабль разваливается. А у вас ни одного ремонтника.
…В карцере было прохладно и тихо, единственный светодиод давал мало света, но Гедимину сейчас и не нужен был свет. Он лёг на пол, прижимая холодные пальцы к обожжённой коже. Ему ввели флоний, но точки, где прошёл навылет нейтронный луч, всё равно покраснели и припухли — и очень хотелось почесать их, но сармат знал, что делать этого нельзя. «Гедимин, ты идиот,» — тяжело вздохнул он. «Лучше бы прошёл в активную зону и потрогал сборки. Такая же глупость, но хотя бы приятная…»