17 мая 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Я не могу понять только одного, — задумчиво проговорил доктор Фокс, позвякивая инструментами где-то за головой Гедимина, крепко пристёгнутого к операционному столу. — Это действительно необходимо — вывозить особо опасного преступника на работы на космодром?
Сармат криво ухмыльнулся.
— А кому там у них работать… — прошептал он, покосившись на фигуру в жёлтом экзоскелете. Чуть поодаль, за её плечом, маячила другая, ещё двое охранников топтались в коридоре — их в операционную не пустили, как ни настаивал шериф Фостер. Сам Фостер был здесь, прямо у стола, и пристально следил за действиями Фокса. Притащенный сюда же сержант Стенсен выглядывал из-за его плеча и болезненно морщился.
— Гедимин, вопрос был не к вам, — холодно отозвался медик, сбрызгивая анестетиком кожу на груди сармата. — Ваше дело — лежать тихо. Надеюсь, шериф, вы не испортите мне два месяца напряжённой работы…
В грудь сармата, на несколько сантиметров ниже и правее круглого шрама, упёрлась металлическая трубка. Что-то неприятно натянуло кожу, промороженную анестетиком. Фокс снова чем-то звякнул.
— Не дышите, пока не скажу, — отрывисто приказал он, осторожно придерживая трубку одной рукой. Через пять секунд сармат почувствовал слабый укол под рёбрами и краткий приступ резкой слабости — как будто сердце пропустило пару ударов.
— Готово, — сказал Питер Фокс, убирая трубку и тщательно протирая кожу вокруг прокола. — Можете дышать.
Сармат глубоко вдохнул, пытаясь почувствовать, что изменилось внутри, — никаких необычных ощущений не было. Фокс заклеил крошечную ранку и повернулся к шерифу.
— Можете забирать. Только один момент — эти датчики так же уязвимы для облучения, как ваши отслеживатели.
Шериф выразительно хмыкнул.
— Да, я в курсе. Живая плоть тоже весьма уязвима. Гедимин, вы не пожалели шею и руку ради на редкость идиотского побега. Надеюсь, этот датчик вы не рискнёте выжигать. Сердце остановится раньше, чем откажет электроника.
«Сердце?» — Гедимин повернул голову, разыскивая взглядом Фокса. Тот снова ушёл за изголовье — он как будто не хотел попадаться сармату на глаза.
— Можно опробовать? — хмуро спросил Стенсен, держа на ладони миниатюрную панель с парой кнопок. Она была встроена в экзоскелет, но сейчас сержант вытянул её из перчатки и подвесил на проводах.
— Валяйте, — отозвался Питер. — Здесь я, по крайней мере, смогу купировать последствия.
Стенсен, коротко ухмыльнувшись, подошёл к Гедимину.
— Понимаешь, теск? У тебя на сердце «жучок». Если ты снова ломанёшься на крышу или в трюм, я только нажму эту кнопку.
Он на долю секунды прижал пальцем одну из клавиш, и Гедимин стиснул зубы. Боль была несильной — обычное нытьё под рёбрами, но вместе с ней навалилась неодолимая слабость. Сердце то пропускало удар, то бешено колотилось где-то под кадыком, и дыхание, как сармат ни пытался его выровнять, всё время сбивалось. Прошло не меньше минуты, прежде чем он восстановил контроль над своим телом. Сердце больше не выдавало перебоев, но стучало неестественно часто — не то от воздействия «жучка», не то от с трудом сдерживаемой ярости.
— Осторожно с кнопкой, — предупредил Питер; судя по голосу, он тоже с трудом сдерживался. «Ему-то что не так?» — подумал озадаченный Гедимин, выравнивая дыхание. Злиться было бесполезно, как и выкручиваться из оков, — в этом сармат уже убедился.
— Конечно, док, — широко ухмыльнулся Стенсен. — Разрешите забрать его, шериф?
— Разрешаю, — отозвался Фостер, отходя от двери. — Постарайтесь впредь, чтобы по трюмам у вас ничего не бегало.
…До камеры сармат дошёл своими ногами — его только придерживали за скованные руки. Неприятная слабость в мышцах прошла довольно быстро — ещё до того, как его вывели из фургона. В коридоре собрались четверо охранников, и заключённые, поднявшись с коек, выстроились вдоль решёток, как будто ждали чего-то интересного. Несколько человек помахали Гедимину. Он ничего не ответил, только удивлённо мигнул, — их лиц он не помнил… впрочем, он даже Мэллоу помнил плохо и в душевой всегда терял его из виду, так что ничего удивительного в этом не было.