— Нет там кислорода, иди уже!
Сармат отключил насос и, покосившись на потолок, медленно поднял руку, прорезая в защитном поле аккуратное отверстие и заворачивая края книзу — так, чтобы они упёрлись в крышку реактора. Дозиметр замигал, показывая резкое усиление сигма-излучения, и погас — фон снова выровнялся.
— Думаешь, надо? — Иджес с сомнением посмотрел на новое отверстие. Гедимин пожал плечами.
— Вреда не будет. Ну что, запускаем?
Излучатель включился, и на мониторе замелькали, меняясь, цифры, — сквозь толщу сырья прошли первые «пусковые» пульсации. Гедимин следил за ними, вполглаза посматривая на свой дозиметр — он показывал внешний фон, проявления «жизни» энергостанции. Кто-то глазел на него сверху, с арочных сводов, и, быстро подняв взгляд, сармат почти успел заметить какое-то движение и свет. «Растёт,» — он задумчиво сощурился на монитор. «Развивается. Скоро покажется во плоти.»
— Есть! — Иджес ткнул пальцем в строку, отмеченную буквой «n». Счётчик нейтронов среагировал первым. Гедимин перевёл взгляд на защитное поле — оно заметно потемнело, будто покрывшись изнутри чёрной пылью.
— Работает, — признал он, посмотрев на индикатор омикрон-излучения — здесь, по новым правилам, отмеченный буквами «ЭМИА». Интенсивность понемногу росла.
— Температура в норме, — Иджес покосился на термодатчики. — Сорок тонн… Это, наверное, надолго. Мне сесть к пульту?
— Пока я послежу, — Гедимин опустился в кресло и потянулся к рычажку, отключающему излучатель. — Займись дронами.
— Кенену надо сообщить, — нерешительно сказал Иджес, оглянувшись на реактор. — Что эта штука заработала…
Гедимин недовольно сощурился.
— Подожди. Это всегда успеется.
…На часах было полтретьего — полтора часа с момента запуска; реактор работал — защитное поле рябило от разлетающихся нейтронов. Их было немного — может, только каждый двадцать пятый преодолевал первый барьер, но и этого хватало, чтобы припорошить экран чёрной «пылью». Гедимин переделывал чертёж, добавляя нейтронностойкий слой в каждый агрегат, на которых планировалось перерабатывать «готовый» металл, и думал про себя, что облучённое нейтронами железо рано или поздно начнёт распадаться. «Хорошо хоть, оно не альфа-активно. Не придётся стравливать гелий, и реактор не раздует…»
— Работает? — Иджес выглянул из-за перегородки, пряча за спину полусобранный дрон, как будто щит управления мог его облучить.
— Угу, — отозвался Гедимин. — Процесс ускоряется. Надо отследить, когда выйдет на плато… или пойдёт на спад.
— А-а, — протянул механик, думая о чём-то своём. — Тут скоро Фланн появится. Я напишу ему, ладно?
— Как хочешь, — ответил Гедимин — его пока занимал только реактор. Кажется, «хранитель» реагировал на него спокойно — никаких подозрительных пульсаций, повышенный, но ровный фон…
Когда приходил Фланн, и получил ли он письмо Иджеса, Гедимин не заметил — но не прошло и часа, как в коридоре послышались быстрые шаги. Кенен Маккензи вышел из-за перегородки и, не дождавшись внимания, громко кашлянул. Гедимин покосился на него и хмыкнул — из кармана, приподняв нагрудные пластины скафандра, торчал дозиметр.
— Запустилось? — Кенен смерил реактор подозрительным взглядом и развернулся к монитору. — Ага, вижу, растёт. Неплохо сработано, Джед! Всё-таки образование не пропьёшь. Что теперь скажешь? Когда первая выгрузка?
Гедимин пожал плечами.
— Пусть работает. Через три месяца накопится примерно центнер, через полгода — чуть больше двух…
Кенен, сощурившись, прижал палец к виску.
— Центнер… То, что нужно, Джед. Через три месяца начинай разгрузку. Мне нужен металл, чем быстрее, тем лучше.
Гедимин молча сунул ему чертежи перерабатывающей линии. Кенен пробежал их взглядом и кивнул.
— Паять и варить будешь сам, но материалы подгоним. Стало быть, на выходе у нас ещё и едкий натр?
Гедимин мигнул — пока он не задумывался, на что будут годны отходы от переработки.
— Он может фонить, — предупредил он. — Внутри — «наведёнка».
Кенен отмахнулся.
— Будет — заметим. И меевые фильтры никто не отменял… Знаешь, какой расход этого натра на все ваши ликвидаторские дела? Одного тебя пока отмоешь…
Гедимин сердито фыркнул.
— Ладно-ладно, — Кенен примирительно улыбнулся. — Хорошая работа, парни. И мой проект оказался неплох, хоть я и не атомщик. Буду заходить к вам, присматривать за ним. За пульт, конечно, не сяду — времени нет… Может, принести вам нормальной еды? Говорят, напряжение вкусовых рецепторов полезно для мозга…