— Проверим, — прошептал Гедимин в ответ. — Я смотрел — вроде всё в порядке.
Иджес беспокойно огляделся по сторонам. Ещё один глайдер подъехал к воротам и, хотя они уже открывались, протяжно загудел. Охранники на выезде недовольно засигналили ему.
— Оставили филков на пульте, — прошептал Иджес, болезненно морщась. — И никого нормального рядом.
— Обойдётся, — отозвался Гедимин. — До сих пор они справлялись.
Ему самому было не по себе, когда он уходил из реакторного отсека и отключал свою сигнализацию, оставляя филков с реактором наедине. Эмерик — тот, кто работал в дневную смену — ещё раз выслушал инструктаж и терпеливо ответил на вопросы. Гедимин был уверен, что при нормальной работе реактора никаких проблем не будет, но поручиться за её нормальность не мог. «Из-под купола не вылезать!» — предупредил он Эмерика напоследок, подозрительно глядя на своды лаборатории. «Хранитель» в отсек управления не заглядывал, но всё же Гедимин уплотнил экран над ним — незачем было филку встречаться с «существом», а «существу» — выдавать непредсказуемые реакции на филка.
«Дело не в экранах,» — думал он, глядя, как разъезжаются в стороны створки ворот. «Ему нетрудно проковырять окошко. Видимо, щит управления ему неинтересен. Да и сам реактор не очень важен. Ну, тем лучше…»
Иджес толкнул его в бок. В ворота медленно вползал глайдер, покрытый чёрной бронёй.
— Садись за штурвал, — бросил механику Ренгер, выбравшись из кабины, и быстро пошёл к открывающемуся люку. — Подождёшь нас на стоянке.
Гедимин пожал ему руку и отодвинулся, освобождая место у входа. Иджес зажёг в фургоне частичное освещение — тройку неярких светодиодов, вполне достаточно, чтобы сарматы могли видеть друг друга.
— Значит, снова к нам? — Ренгер едва заметно усмехнулся. Гедимин сдержанно кивнул, но и ему нелегко было скрыть ухмылку.
— Что там, на территориях?
— Холод, — Ренгер пожал плечами. — Зимнее затишье. Даже крысы уже не те, что осенью. Скегги собрался выждать неделю и устроить учения…
Гедимин ухмыльнулся.
— Я, наверное, не смогу выбраться, — он досадливо сощурился. — А надо бы. Давно не стрелял.
— Сегодня и завтра наверстаешь, — успокоил его Ренгер, думая о чём-то своём. Он смотрел мимо Гедимина, куда-то над его плечом, и его радужка была темнее, чем обычно. Расспросить его ремонтник не успел — глайдер, свернув, мягко лёг на «подушку» защитного поля.
«Держись спокойно,» — напомнил себе Гедимин, спускаясь со стоянки в здание, битком набитое «макаками». Труднее всего было не вспоминать о шести килограммах ирренция, по частям рассованных по нишам скафандра. Сфалт остался в фургоне, под присмотром Иджеса; в нём пока не было ничего подозрительного, кроме большой внутренней камеры, выстланной ипроновой фольгой. Гедимин не знал, насколько подозрителен ипрон в ненадлежащем месте, но не сомневался, что ирренций опознают даже «макаки» — и лучше не давать им оснований для обыска.
— Так-так, мистер Кет… — протянул «коп», разглядывая личную карту сармата, будто впервые её видел. — Ещё год, и мы с вами расстанемся, так? Пока что вы ведёте себя примерно — за два месяца ни одного нарекания. Похвально, очень похвально…
Гедимин молча смотрел сквозь него и ждал, когда ему вернут карту. Отсутствие нареканий даже немного удивило его — он привык, что непонятные претензии появляются ниоткуда, независимо от его действий, бездействия, присутствия или отсутствия. «И филки не успели нажаловаться? Странно…»
— Последнее время все вами довольны, — продолжал человек, высматривая что-то на экране. — Было даже ходатайство, чтобы вам разрешили инспекционный выезд в «Налвэн» ближе к январю. Оно пока на рассмотрении, но на данный момент… на данный момент я могу разрешить вам нерабочий выезд в город. По общим правилам, конечно же, но… вы больше не невыездной, мистер Кет. Распишитесь…
Гедимин, растерянно мигнув, прижал палец к считывающей пластине и тут же его отдёрнул — навряд ли она смогла бы считать кожные линии с бронированной перчатки. Прикасаться к ней голой рукой было непривычно и даже неприятно, — сармат уже отвык трогать «мартышечьи» вещи без скафандра.
— Благодарю, — ровным голосом сказал Ренгер, крепко взяв Гедимина за плечо. — Мы проследим, чтобы и дальше не возникало проблем.
— Хотелось бы верить, мистер Ло, — донеслось из-за стойки.
До фургона они дошли молча. Гедимин думал о шести килограммах ирренция, трубчатых обсидиановых линзах и о примеси марганца в веществе, засыпанном в реактор, — совсем небольшой, то исчезающей, то появляющейся вновь. «При всём этом, я сейчас — благонадёжный,» — мелькнуло в голове, и сармат невольно ухмыльнулся. «Вот пойди пойми этих „мартышек“ с их критериями…»