— В «Вайтрок», — сказал Ренгер Иджесу, заглядывая в кабину; механик, увидев его, облегчённо вздохнул. — На базу.
…На столе Ренгера под вытяжкой оттаивал труп полуметровой крысы. Её тело было неестественно тощим, распяленные конечности — очень длинными, со странными шишками и узлами. И что-то ещё было с ней не так — настолько не так, что заметил даже Гедимин, но присмотреться и обдумать ему не дали — Вепуат, спрыгнув с соседнего стола, с радостным возгласом шагнул навстречу.
— Ты! Мы уже думали, ты совсем ушёл к Маккензи.
Гедимин протянул ему руку, но Вепуат, будто не заметив её, обхватил сармата за бока и звонко ткнулся макушкой в его нагрудник. Сармат изумлённо мигнул. Вокруг сдержанно захмыкали. Иджес с сердитым шипением попытался схватить Вепуата за плечо и оттащить, но тот ловко увернулся, и Иджес врезался бронированным боком в стол. Столешница затрещала. Вепуат, фыркнув, отскочил в сторону и остановился напротив Иджеса. Гедимин, тяжело вздохнув, вклинился между ними — он ещё не понял, что происходит, но это ему уже не нравилось.
— Ремонтник пришёл, — неслышно выбрался из-за оружейных стоек Скегги. — Очень кстати. Нам привезли два новых компрессора и газогенератор…
— Дай сармату отдышаться! — фыркнул на него Вепуат, утаскивая Гедимина к незанятому столу. Оттуда хорошо виден был размороженный «препарат» Ренгера, и теперь сармат разглядел два почти симметричных выроста на коленных суставах крысы. Под обтянувшей их кожей угадывались две удлинённые кости и примыкающий к ним плотный комок то ли мышц, то ли костей поменьше.
— Мало вас тут, — брякнул Гедимин, оглядевшись по сторонам. Ликвидаторов, и правда, было немного — кроме Скегги, Ренгера и Вепуата, в штабе остались трое. «Небольшая авария или стрельбы,» — предположил сармат. «Но на аварию Вепуат бы, наверное, выехал…»
— Верно, — согласился Вепуат, слегка помрачнев. — А нормы не уменьшаются. Да ещё этот новый парк, чтоб ему…
Гедимин мигнул.
— Помнишь дюны с червяками? — спросил Вепуат. — Туда теперь возят макак. Передвижные базы у берега, пассажирские глайдеры…
Он поморщился.
— Скегги выделил десятерых в патруль. Отозвал с расчисток. А скоро придётся добавить. Помнишь, сколько снежных мышей там бегало? В этом году жди актиний. Надо бы пройтись гранатами вдоль берега, но макаки ж не дадут…
Из-за стола Ренгера донеслось негромкое хмыканье.
— Скорее жди, что даже мыши разбегутся! Эфемеры — хрупкие существа, соседства с транспортной базой не вынесут. Если будут проблемы, то разве что из-за червей — если пирофоры вернутся на гнездовье…
Гедимин смотрел на крысу. Это существо, при всём своём уродстве, было жизнеспособным, выросло до полуметра, и убить его смогли, только отстрелив голову. «Что это за отростки на суставах? Конечности, что ли, ветвятся?»
— Я вниз пойду, — сказал он, вспомнив о тайниках под бронёй. — Кто там на стрельбах? Меня пропустят?
Скегги, уткнувшийся было в наручный передатчик, поднял голову и невесело усмехнулся.
— Иди. Свободно.
…В туннеле было тихо. Гедимин смахнул пыль с лабораторного стола, в очередной раз удивившись про себя, откуда она берётся в почти герметичной комнате. Всё было исправно — и генераторы, и освещение; поставленные в августе защитные поля ещё не развеялись. Сармат разделил стол на экранированные сектора, достал фрагменты реактора — четыре сегмента по четыре миниатюрных стержня в каждом, разделённый на части эллипс. Излучение было в норме — ни один из сегментов не дотягивал до критической массы, «разжигаться» им было не с чего. «Значит, полежат до января по тайникам,» — заключил Гедимин, отогнав неприятную мысль о том, что критическая масса может и измениться — и его предупреждать не станет. «У Маккензи работы уже не будет. Даже если найдётся время, — там два филка, и я им не доверяю.»
…Защитное поле вспыхнуло и пошло светящейся рябью, почти неразличимой даже для сарматского глаза, — только, глядя на неё, постоянно хотелось смигнуть. Пятна и полосы растворяющихся участков складывались в многохвостую комету — ядро у дальней стенки, куда только что врезался плазменный заряд, прошивший мишени, хвосты — вдоль всего купола, идущего волнами. Гедимин, опустив плазморез на стойку, следил за деформацией поля. «Арктус», выставленный на непрерывную генерацию, пока справлялся. Раскалённая добела точка — плазменный сгусток — уже побагровела, раздулась до размеров кулака и постепенно чернела, исходя дымом; скоро она должна была рассеяться газовым облаком и перестать прожигать защитные экраны.