…Стержни были там, где он их и оставил, и в том же состоянии — только некоторая часть ирренция распалась до ипрона. Гедимин сделал мысленную отметку — изучить, как влияют на реактор долгие простои и постепенное ипроновое «отравление», но оставил это на потом, а сам вскрыл корпус сфалта и начал сборку.
Дольше всего он провозился с источником сигма-лучей; этот узел стоял в дальней части корпуса, за реакторами, дальше него был только механизм, вытягивающий накопительные стержни — задний экран излучателя заодно прикрывал и его. Гедимин установил их в самом дальнем положении, полностью извлечёнными; теперь реактор был практически готов, можно было закрыть корпус и начать запуск, но сармату было не по себе.
«Горизонтальное положение,» — досадливо щурился он, глядя на извлекатель. «Если что-то заклинит — сами не выпадут.» Он представил себе, как разворачивает сфалт соплом кверху и пинает, пытаясь выбить разжигатели. «М-да. Конар бы не одобрил. Да и Константин — тоже.»
Он потянулся к крышке корпуса, но вместо того, чтобы задвинуть её на место, тронул переключатель системы охлаждения и сунул руку внутрь сфалта. Систему пришлось «продлить» на приклад — штатно она распространялась только на плазменную камеру и сопло. Нагрев от быстро вылетающей плазмы она снимала — не полностью и не во всех режимах, но ствол не плавился, и этого было достаточно. «Реактор холодный, но работать будет долго. Не секунды, а сутки,» — думал Гедимин, шевеля пальцами в остывающем воздухе. «Хватит этого, чтобы снять нагрев?»
О расстабилизации он старался не думать — случись что, любая система охлаждения испарилась бы раньше, чем сработала. «Надо потренироваться сбрасывать эту штуку с себя,» — думал Гедимин, отгоняя неприятные воспоминания. «Хочет взорваться — пускай, но без меня.»
Он на секунду задержал дыхание и осторожно задвинул крышку. В наступившей тишине громко щёлкнул переключатель, и Гедимин впился взглядом в неприметное табло, соединённое с омикрон-датчиками. Интенсивность излучения медленно начала расти, но через три секунды цифры застыли.
«Обсидиан работает на усиление, накопитель — поглощает,» — сармат притронулся к небольшим замаскированным клавишам по бокам сфалта. Излучатель запускался с них, и только с двух одновременно. «Attahanqa», — беззвучно прошептал Гедимин, вдавливая клавиши в обшивку. Две секунды ничего не происходило, затем на табло замелькали цифры — излучение стремительно росло. Сармат вскинул оружие на плечо, в два шага выскочил за дверь, в экранированный туннель, и убрал последнюю «защиту» — пластину накопителя, поглощающую излучение на выходе из реакторной камеры.
Поток плазмы врезался в пол под углом; секунду Гедимин держал его на одной точке, потом, опомнившись, медленно сместил в сторону. На полу остался глубокий проплавленный след. Держать сфалт под таким углом было неудобно, и сармат снова сместил его, отсчитывая про себя секунды. Плазма не иссякала. От стены к стене медленно вырисовывалась непрерывная зубчатая линия.
Когда она почти упёрлась в дальнюю стену, Гедимин опомнился. Поглощающая пластина встала на место, снова щёлкнул переключатель, выдёргивая обсидиановые линзы из реактора. Накалившийся корпус жёг пальцы. Сармат кинул оружие на стойку, сдвинул щиток с миниатюрного экрана и облегчённо вздохнул — реактор отключился.
Он оставил сфалт с работающей системой охлаждения на стойке — надо было как следует его остудить, такой горячий корпус уже тяжело было держать в руках. Прорезанные в полу борозды ещё дымились, когда Гедимин склонился над ними со сканером, замеряя глубину. Несколько секунд он смотрел на экран, перечитывая результаты измерений, потом выключил сканер и тихо рассмеялся. Сфалт ещё не остыл, но сармату это не помешало — он обхватил реакторную камеру, прижимая её к груди, и крепко обнял. «Надо охладитель поменять,» — мелькнуло в мозгу и тут же отступило перед единственной мыслью, гудящей в ушах: «Настоящий реактор. Мой. Только мой…»
03 января 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Сфалт лежал в лаборатории на самодельной оружейной стойке; с него свисал кабель, уходящий в стену, — Гедимин эксперимента ради запитал от ненужных уже аккумуляторов освещение и вентиляцию в туннеле, и везде, кроме его «ниши», было тихо и темно. Корпус оружия медленно остывал, немного переделанная система охлаждения прогоняла жидкость от реакторной камеры к соплу. Гедимин вполглаза следил за термодатчиками, лениво думал, что надо бы встроить в сфалт небольшой преобразователь, и сооружал из обрезков тонкого фрила ящик. Это напоминало сбор мозаики — соединить листы, подровнять края по форме, дождаться, пока очередной шов затвердеет… Сфалт ради такой работы можно было не включать — хватало и наручного резака.