— Тает, — заметил Вепуат, покосившись на серое небо. — Эфемеры уже испарились. Скоро проснутся червяки, потом зальёт насосные станции, потом пришлют новый норматив по расчисткам, астероид ему в зад…
Гедимин рассеянно слушал, думая, сколько времени уйдёт на привыкание к скафандру. В штабе ликвидаторов, на самом видном месте, лежала внутри миниатюрного реактора облучаемая заготовка — и пора было её извлечь. «Тут важен выигрыш по времени. Три недели вместо двух месяцев, месяц вместо четырёх. Если выигрыша нет — и возиться не с чем,» — думал он, осторожно разминая ослабшую руку. «День ещё можно выждать. Но не больше.»
Гедимин с Вепуатом вошли в штаб всего на полминуты позднее дежурного отряда с плазмомётами — пятеро сарматов в тяжёлой броне ввалились в комнату, оживлённо переговариваясь, и Гедимин, войдя следом, невольно подался к стене — без скафандра он казался себе слишком слабым и уязвимым.
— Эй, там, потише! — недовольно сказал Скегги, повернувшись к двери. — Ремонтника не затолкайте! Гедимин, выбирайся и иди на склад. Тебя тут уже ищут.
Его глаза потемнели и недобро сузились, и через пару секунд Гедимин увидел причину — у открытой двери склада, сложив руки на груди, стоял Кенен Гварза.
— Выздоровел? — он смерил Гедимина холодным взглядом. — Тем лучше. Завтра в семь на проходной. Запомнил?
Ремонтник угрюмо сощурился.
— Завтра? У меня спина болит.
— А у меня блок простаивает, — отозвался Гварза, скривив губы. — Разберись до завтра со своей спиной. В семь жду. Если нет — придёт охрана.
Он бросил на Гедимина последний брезгливый взгляд и развернулся к двери.
— Эй, — негромко окликнул его Скегги. — Ничего не забыл?
Гварза поморщился.
— Кет знает, о чём речь. Лучше тебя. Я могу выйти?
Ликвидатор, замешкавшийся в дверях с плазмомётом и аккумуляторами, с недоумением покосился на него и очень неохотно сдвинулся к оружейной стойке.
— Член совета, мать его пробирка… — донеслось из-за стола Ренгера. Биолог отвлёкся от препарируемой крысы (если это, конечно, была крыса — с шестью слишком длинными узловатыми конечностями и раздутыми вбок челюстями) и проводил Гварзу недобрым взглядом. Скегги согласно хмыкнул.
— Ремонтник, ты сам не свой, — заметил он, глядя, как Гедимин тяжело опускается на стул. — Форк, притащи матрас — тут сармату надо лечь.
Гедимин качнул головой.
— Пойду вниз. Если будет вызов…
Скегги фыркнул.
— Какие тебе сегодня вызовы⁈ Вепуат, прихвати матрас. Пойдёшь с ним, в коридоре постелешь.
«Странно всё это,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь; отделаться от Вепуата с матрасом не удалось — даже когда ремонтник, стиснув зубы и отключив болевые ощущения, влез в скафандр и вышел в нём во двор. «В „Гекате“ меня швыряло спиной в стены. Так, что рилкар лопался и сыпался. Но не болела потом спина месяцами. И из рук ничего не валилось.»
Уже в лаборатории, спровадив Вепуата, сармат пристроился за столом и рискнул «включить» ощущения. Спина непривычно остро чувствовала внутреннюю обшивку скафандра — всё время что-то давило и упиралось, хотя рука ничего не нащупывала. Сидеть с прямой спиной давалось с некоторым напряжением — какие-то мышцы внутри слишком ослабли; Гедимин выпрямился, поднял руки над головой, сцепил в замок и досадливо сощурился. «Опять всё сначала. Таймер на полчаса — и займусь делом. А там видно будет.»
…Пластина-разделитель опустилась до упора — и свет, бьющий из лючков, потух, будто внутри выключили лампочку. Табло, как беспристрастный свидетель, показывало, что реактор «светит», но реакция прервана. Гедимин, выждав немного, запустил руку в реакторную камеру. «Градусов триста,» — отметил он по ощущениям в пальцах. «Всё-таки греется. Перестарался с изоляцией…»
Две облучённые заготовки с тихим шорохом выпали ему в руку. Причину шороха он рассмотрел, когда закрыл реакторную камеру — и порадовался, что не забыл замотать образцы в тугоплавкий фрил. Под прозрачной плёнкой при встряхивании шевелились бесформенные куски — металл развалился, местами рассыпавшись в крупную пыль. Анализатор видел внутри разрозненные атомы ирренция, собравшиеся в длинные цепочки — ровно по их траектории металл, потерявший прочность, трескался и раскалывался. Ирренций был повсюду — и в верхнем слое, и в нижнем, — доли процента, не больше, но для разрушения заготовки этого хватило.
«Тем лучше — ничего добавлять не придётся,» — думал Гедимин, проверяя химический состав. «Синтезирующий реактор» был уже собран — самый простой изо всех, что сармат делал: символические стенки из тонкого фрила, четыре слоя защитного поля и прикреплённый к планке источник сигма-излучения. От вида этой установки самому Гедимину становилось неловко, и он, в очередной раз натыкаясь на неё взглядом, радовался, что ни Конар, ни Вольт, ни Константин до её сооружения не дожили.