Ренгер сидел за микросканером, разглядывая какой-то желтовато-розовый обрывок — тонкий слой органической ткани. Вепуат, покосившись на него, разочарованно махнул рукой.
— Ему не до того. Всё возится с крысами… Ты вниз?
Гедимин скользнул взглядом по пустым столам, наклонился было к ящикам, но сообразил, что округлый предмет в плоские коробки не поместится. «Видимо, вниз отнёс, в тайник… Надо было раньше подойти, чтоб он передал из рук в руки…»
— Иджес оставлял дрон? — спросил он у Вепуата. Тот слегка сузил глаза, но всё же кивнул.
— Да-да, прямо с утра принёс и оставил. Лежит внизу… Мне можно с тобой?
Гедимин недовольно сощурился. «Ставить опыты при нём? Начнёт же расспрашивать, и я наболтаю лишнего. Или ему — можно?.. А, мать моя пробирка…»
Вепуат, не дожидаясь ответа, подобрал со стола круглый дрон и прицепил его на заплечные крепления.
— Ренгер, мы внизу! — громко сказал он, вперёд Гедимина выбираясь за дверь. Ренгер ничего не ответил. Ремонтник не был даже уверен, что биолог слышит посторонние звуки — его занимал только препарат под микросканером.
…Гедимин положил дрон на стол, развернул боком, придирчиво осмотрел сопла и принялся вскрывать корпус. Иджес притащил механизм целиком, со всеми нитроускорителями и торпедными установками, разве что без торпед; из всего этого ремонтнику был нужен только «чистый» двигатель с модулем управления. Минут через пятнадцать на столе выросли две горки лишних деталей и узлов. Нитроускорители Гедимин положил отдельно, обернув защитным полем — так, на всякий случай.
— Гоночный дрон, — пробормотал Вепуат, незаметно пристроившийся на краю стола. Гедимин, уловив в его голосе презрение, недовольно на него покосился.
— Чего тебе?
— Да не, ничего, — мотнул головой Вепуат, перекладывая далеко откатившуюся гайку в общую кучку. — Ничем помочь не надо?
— Не мешай, — отозвался Гедимин, проверяя оставшиеся крепления. «Ободранный» дрон заметно «похудел», но выглядел всё ещё рабочим. Сармат накинул на двигатель кожух, закрепил, придирчиво осмотрел со всех сторон. «Примерно так оно и будет — движок внутри, сопла снизу, груз по всему периметру. Проверить на взлёт, снижение и разворот. Большего от него не потребуется.»
Дрон с тихим гулом повис над его ладонью. Без команды он никуда не рвался — висел на одной высоте, поочерёдно задействуя круговые сопла. На пульте, оставленном Иджесом, было много кнопок, отмеченных самодельными значками, — вроде бы у каждого звена символы были свои, и до Гедимина долетали даже слухи о «промышленном шпионаже»… Пару раз ремонтник ткнул наугад, потом приспособился — дрон, дёрнувшись из стороны в сторону, снова плавно взлетел к потолку и закружился на месте.
— Понятно, — пробормотал Гедимин, когда аппарат аккуратно сел на середину стола. Вепуат поймал ещё одну откатившуюся гайку и еле слышно хмыкнул.
— Чем там исчирикан весь пульт? — он вытянул шею, и Гедимину очень захотелось перевернуть коробку кнопками книзу. — Вот же гонщик… А инструкцию к этим каракулям он оставил?
Гедимин, ничего не ответив, подошёл к ящику у стены. Самодельным маскировочным кожухом был до поры до времени накрыт «стартовый стол» — лабораторный излучатель, встроенный в трубу с устойчивым основанием и раскатанным верхом. Сармат провёл вокруг него «щупами» дозиметра, надавил на верхнюю часть ладонью, попутно прикидывая пригодную для посадки площадь, и удовлетворённо хмыкнул — установка к испытаниям была готова.
«В плотной „сигме“ внешний сигнал будет глохнуть,» — ремонтник с сомнением посмотрел на пульт и, отложив его, опустился на пол рядом с излучателем. «Управляющий луч будет идти отсюда. Первые команды — модулю управления. Когда он поднимется и замрёт, пойдут другие, для накопителей. Проверить, как модуль на них отреагирует…»
Стандартные дроны — что разведчики, что «солдаты» «макак», что гоночные самоделки — давно управлялись сигма-излучением, единственным сигналом, передающимся на огромные расстояния без искажений сквозь любую среду; Гедимин помнил их появление, первые дни в «Гекате», взлёт в годы войны… и своё удивление, когда оказалось, что послевоенные запреты на дроны не распространяются. Ирренциевые излучающие элементы (официально — трофейные) никуда не исчезали, и с каждым годом их становилось больше; везде, где надо было послать неискажённый сигнал, использовали «сигму» — и откуда-то брали для неё ирренций. «Одно непонятно — куда при этом смотрели мианийцы,» — на секунду развеселился Гедимин, отвлёкшийся от мыслей об опыте. «Или у них с ирренцием тоже всё не так просто? Как-то же их корабли приходят в нашу Метагалактику…»