— Ты там чего? Хассек! Ты не ранен? — Вепуат выбрался из шахты под сердитое шипение филков-лифтёров. Подъёмник ещё ехал.
«Точно же! Он был внизу, у реактора…» — Гедимин, тут же забыв о пульсациях, развернулся к Вепуату.
— Как там хранитель? Его не напугали?
— Даже и не заметил, — отмахнулся разведчик, внимательно глядя на стража. — Хассек, давай к нам. Бронны тебе что-нибудь сварят. У них всё время что-то варится. Гедимин, ты пока в главкорпус не ходи — там Гварза. На тебя жалуется.
— Чего⁈ — Гедимин ошалело мигнул.
…Тёплое волокно тронуло висок и тут же соскользнуло — будто кто-то на бегу небрежно изобразил приветственный жест. Как Гедимин ни прислушивался к ощущениям, он чувствовал только спокойствие и сосредоточенность. «С полной загрузкой, и правда, ему всякие там с посохами не помеха,» — он криво ухмыльнулся и поднял передатчик. «А пульсации надо сверить как следует.»
Вепуат стоял на краю «оранжереи», держа в руке пучок голубых стеблей и полоски нарезанных грибов. В паре шагов от него в воздухе висели серые колючие шары. С тех пор, как Гедимин видел мутировавшие дроны в последний раз, их шипы удлинились вдвое, а движения стали более плавными — и их уже не прокручивало при каждом рывке на полтораста градусов. «Сейчас — градусов сорок пять, пятьдесят. Не больше,» — отметил про себя сармат, присмотревшись к их полёту. «Дрон» зависал над стеблями в руке Вепуата, приподнимал головной сегмент, скусывал немного и рывком отлетал к стене. Просвет между туловищем и плотно прижатой к нему головой составлял сантиметров семь — шея понемногу «разрабатывалась».
— Мясо я им давал, — рассказывал Вепуат Хассинельгу. Тот устроился рядом, держа в руках миску с вязким, почти затвердевшим варевом. Поверхность застывающей массы колыхалась, выпуская из-под верхнего слоя пузырьки и бурые ошмётки. Стража поведение вещества в миске не смущало — он черпал ложкой всё подряд и только изредка встряхивал головой — видимо, пузырёк лопался прямо во рту.
— У них пасти так себе. Ни удержать, ни раздробить. Так, скусить и потихоньку ферментировать. Может, они травоядные?
Страж, зачерпнув ложкой пузыристое варево, протянул её дронам. Те на долю секунды зависли в воздухе — и шарахнулись к дальней стене. Хассинельг, щёлкнув хвостовой клешнёй, сунул ложку в рот.
— Не знаю, что бывает, когда металлические звери становятся живыми. У вас такое редко случается?
На экране передатчика выстраивались цепочки последовательностей. Помигав цветными огнями, большая часть погасла. Гедимин свёл вместе оставшееся и довольно хмыкнул. «Это всё — перемещение откуда-то к нам. А это — от нас куда-то. Вот общие сегменты. А это… это, наверное, координаты. Что в них зашифровано… так, Хассека спрашивать без толку. У него всё на интуиции. Но главное — это всё места на нашем плато… после его перемещения. Это важно, что „после“. Эти шифры всегда в конце. Тонкая настройка по месту… точка выхода из какого-то срединного пространства. А точка входа… она должна задаваться в начале. Но я её не вижу. Или путаю с настройками на оператора… Ну ладно, схема есть. Опробуем.»
32 день Воды, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
«Восемь, девять, десять… сначала… четыре, шесть… И всё-таки на Земле такие настройки проводить было куда проще,» — думал Гедимин, накручивая маятники. Два ипроновых листка-отсекателя должны были колебаться вразнобой, чтобы график интенсивности излучения выстроился в сложную кривую. «Единственное — с ирренцием тут куда проще,» — подумал сармат, откладывая настроенный излучатель в сторону. Таких устройств на станции было много — корпус из полой кости, миниатюрная капсула — полсотни граммов ирренция в серебристой фольге, один-два отсекателя. С экранирующими материалами было сложно и здесь — но вот с ирренцием возиться не приходилось. «Удобно. Надо запасаться, на Земле так легко не будет.»
Излучатель был готов, и сармат достал из кармана пластинку из тёмно-синего металла. Её он сделал четырёхугольной и пометил насечками крест-накрест — такой предмет легко было отличить от бесформенных металлических капель. «Вот только вопрос — куда его забросит,» — думал сармат, растягивая вдоль стен защитное поле. Ничего опасного в предстоящем эксперименте вроде бы не было — излучение было слабым, образец-мишень — безвредным… Гедимин заблокировал двери и бросил пластинку на пол, прикрытый защитным полем. «Не хватало переместить куда-нибудь кусок перекрытия. Или гравий из забутовки. Засовывай его потом обратно…»