— Заманчиво! — Мэдди посмотрела на него.
Ее так и тянуло сказать ему — не доверяй судьбе. Все может случиться, даже несчастный случай. Кто-то выходит из тени, и твое будущее летит в тартарары. Жизнь не всегда дает то, что мы хотим получить от нее.
Вот и сейчас ты встретила человека, который тебе по-настоящему интересен. И на первом же свидании выясняется, что он собирается уехать на год в Румынию. Тебе везет, Мэдди Купер!
— Маскировка, — произнес Дэнни, когда они вошли в роскошную приемную «Хилтона». — Вот что нам надо. Парочка маскировочных костюмов, — ухмыляясь, он поглядел на Алекса. — Пожалуй, мне стоит одеться посыльным, а тебе подыщем наряд горничной.
Алекс, взглянув на него, сказал:
— Получше пошевели мозгами, Дэнни.
— Ладно. А что, если нам переодеться обслуживающим персоналом?
Алекс кивнул:
— Молодец.
Благодаря удостоверению УПР они прошли прямо на кухню.
Обычная проверка, повода для беспокойства нет.
Спустя несколько минут они уже поднимались в служебном лифте на верхний этаж, снятый Джиорджио Примой на семь дней.
Черные брюки и белые рубашки — вот и вся их униформа. Свое появление на этаже синьора Примы они оправдают тем, что кто-то сделал заказ.
Алекс с Дэнни собирались пробраться в личные покои итальянца и сообщить тому, кто они. Алекс жаждал этого. Он надеялся, что при их появлении будет присутствовать Сесилия Росси. Ему не терпелось увидеть выражение ее лица, когда до нее дойдет, что два агента УПР прошли сквозь кордон из черных костюмов.
Лифт остановился, и дверь открылась.
— Милое местечко, — пробормотал Дэнни, выталкивая тележку из кабины в убранный со вкусом коридор.
Сюда выходило несколько дверей. Черных костюмов нигде не было видно.
Алекс мрачно ухмыльнулся.
— Полагаю, их сморило после длительного путешествия, — произнес он. — По всей видимости, они прилегли, и да пусть перина им будет пухом.
На узких столиках вдоль стен стояли лилии, и от их запаха голова шла кругом.
Дэнни покатил тележку по полу, застеленному толстым, заглушавшим их шаги ковром. Друзья переглянулись.
— Как просто, — прошептала Дэнни.
Они миновали несколько дверей. Из-за них доносился приглушенный шум: там, должно быть, смотрели телевизор или слушали радио. Вот уже и дверь в номер Примы.
Вдруг за их спиной отворилась дверь.
— Attenzione!
Приятели оглянулись. Из номера в рубашке с короткими рукавами высунулся один из телохранителей Примы. Удача сопутствовала им: этот малый был не из тех, с кем они столкнулись в аэропорту. Он не знал их. Свирепо посмотрев на агентов УПР, он произнес несколько слов на итальянском языке.
— Вы говорите по-английски? — улыбнувшись, поинтересовался Дэнни.
Мужчина, побагровев, широким шагом направился к ним. С его уст сорвался на итальянском целый поток слов. Очевидно, этот тип не на шутку разозлился.
Алекс указал на серебряную крышку на тележке:
— Еда. — И принялся подносить ко рту воображаемую ложку. — Еда для синьора Примы. Ясно?
Мужчина взглянул на столик на колесиках:
— Mangare?
Алекс с Дэнни переглянулись.
— Да, — ответил Алекс, кивнув.
Развернувшись, итальянец исчез в номер. Дверь закрылась.
— Фу-у! — со свистом вырвалось у Дэнни. — Пронесло!
— Ну что ж, двинулись дальше, — промолвил Алекс.
Не прошли они и двух метров, как сзади опять отворилась та же дверь.
— Одну минутку, пожалуйста! — Алекс узнал голос: он принадлежал человеку со шрамом.
Меченый в два счета оказался возле них и приподнял серебряную крышку — под ней на подносе ничего не было.
— Может он на диете? — произнес Дэнни.
— Stupido! — прошипел мужчина. — Molto stupido! Из номера вышли еще два охранника: тощий мужчина с узким заостренным лицом и здоровенный громила со свернутым набок носом.
Дэнни отпрянул назад. Алекс отгородился от итальянцев тележкой.
Меченый что-то приказал лающим голосом, Красавчик, схватив столик, отбросил его в сторону. Серебряная посуда, загремев, полетела на ковер.
Алекс приготовился к нападению. Глаза Меченого сузились, когда юноша встал в боевую стойку. Что-то сказав, он указал на Дэнни.
Красавчик прыгнул вперед. Дэнни попытался было нанести удар, но итальянец, перехватив его руку, тут же ударил его. Дэнни, пошатнувшись, отступил назад, и у него закружилась голова.