Стремительно преодолевая лестничные пролеты, Кериан внимательно слушал стекающиеся к нему разрозненные доклады подчиненных, отчаянно пытавшихся остановить вторжение, и с каждой минутой голоса становились все отчаянней, а само их количество неуклонно падало — куда быстрее, чем можно было представить.
Он даже успел задуматься о телепортации — магии, владение которой предпочитал скрывать от своих подчиненных, но стоило лишь попытаться сплести заклинание, как стало ясно — атакующие, кем бы они ни были, сделали что-то с самим пространством, исказив необходимые для волшебства константы.
Кериан остановился лишь однажды, уже у самой поверхности. Эхо творимой буквально в метре над ним магии, божественная энергия, волнами прокатывающаяся по реальности, замолчавшие подчиненные — все это говорило Духу Тьмы только о том, что сражение проиграно.
Да, он в одиночку мог противостоять Триумвирату, мог один на один сражаться против всей созданной им организации — и выйти победителем, но… скорее всего, даже этого окажется недостаточно.
Он позволил себе всего несколько секунд неподвижности, пытаясь разобраться в ситуации.
Это не могла быть Теократия. Кериан знал — Шесть Священных Писаний были сильнее Зуранон, но по всем расчетам выходило, что, играя от обороны, Поводыри Смерти вполне могут сделать победу «Цветных» Пирровой[8]. Его информация о заклятых врагах была неполной, но даже если они припрятали пару козырных тузов в рукаве, уничтожить с десяток Драконов, перемолоть в пыль почти два десятка Рыцарей Смерти и больше сотни менее могущественной нежити, наконец, сокрушить Триумвират… чуть больше чем за пять минут?
Невозможно.
И тем не менее, это произошло.
Драконы? Зачем им это? Кериан еще лет сто пятьдесят назад заключил с чешуйчатыми договор о ненападении и с тех пор не давал ни единого повода заподозрить свою организацию в несоблюдении взятых на себя обязательств.
«Дикая магия», уникальная драконья волшба, сейчас доступная лишь Герцогине, была вполне способна на подобное… но ощущалась она совершенно иначе, в ней не было ни капли божественной энергии, бушевавшей сейчас на поверхности. Да и с «адресностью» у этой магии были проблемы — с ее помощью было проще сровнять крепость с землей, чем точными ударами выбить поочередно все цели.
Нет, не драконы…
— В любом случае, у меня есть только один способ узнать.
«Бежать уже поздно. Телепортация заблокирована, крепость окружена, войска практически уничтожены. Шансы на победу… невелики. Может, попробовать сдаться?.. Нет, не думаю, что получится, не похоже на то, чтобы врагам были нужны пленные».
Будь Кериан живым, он бы сейчас чувствовал страх, изо всех отрицая реальность, данную ему в фактах, надеясь как-то перехитрить Судьбу. Однако он был Духом Тьмы — и понимал, что впереди его ждет, скорее всего, последний бой и смерть в сражении с превосходящим противником. Все, что он чувствовал по этому поводу — горечь из-за того, что уже не сможет увидеть, чем закончится дело всей его не-жизни, воскрешение после «Истинной Смерти» с одновременной сменой расы.
Кериан глубоко вздохнул, принимая решение. Наверх соваться не хочется — раз уж армия разбита, вся эта ранее только мешающая планировка крепости теперь играет ему на руку. С другой стороны — ритуал не мгновенен, а начнется он только после его смерти. Значит, он должен удержать противника на максимальном расстоянии от подземелий, чтобы у его отца было как можно больше шансов возродиться.
А дальше — будь, что будет.
Прежде, чем продолжить путь, Кериан все-таки активировал одну из способностей, доступных опытным некромантам, «Обнаружение нежити» — вдруг кто из его слуг остался в живых?
Остался — заклинание показывало, что на поверхности, буквально в паре десятков метров к северу, есть Рыцарь Смерти, совсем рядом с мощным источником божественной силы.
Это могла быть только она — Александра, глава Триумвирата, которую он до сих пор мысленно частенько называл Львицей.
Даже сейчас, спустя сто сорок лет, он прекрасно помнил их первую встречу: сырую темную камеру; могучего телосложения женщину, свернувшуюся калачиком прямо на каменном полу в тщетной попытке согреться; ее лицо, распухшее от синяков; кровавое пятно, что расползлось на остатках белоснежного парадного мундира… Он помнил все это, но лучше всего — взгляд единственного уцелевшего глаза: прямой, твердый как гранит и начисто лишенный страха.
8
Ну, Кериан все-таки сын попаданца, отсюда и фразочки неместные знает. Со всеми остальными неаутентичными выражениями, кстати, та же история — игроки научили.