Взгляд ангела переместился на Имину и наемница не смогла подавить дрожь, инстинктивно сделав шаг назад и едва сдержавшись, чтобы не спрятаться за спину Хеккерану. Не надо быть гением, чтобы понять: она следующая. Сейчас это существо, выглядевшее как прекрасная юная девушка, использует на ней свою силу, куда более могущественную, чем любые, самые высокоранговые заклинания, всего несколькими предложениями купив ее с потрохами: всего лишь предложив то, от чего она не сможет отказаться.
— И-ми-на, — по слогам пропела Рамиила ее имя, заставляя кожу покрыться неприятными мурашками. — Тебе пришлось тяжелее всех… Тебя ненавидели, презирали и предавали множество раз, заставив вырасти показательно циничной, демонстративно агрессивной, нарочито равнодушной. Твоя мечта стоит рядом с тобой. Видишь, он даже сейчас встал так, чтобы прикрыть тебя от моих друзей-ангелов?
Наемница заметила краем глаза, как вздрогнул Хеккеран. Переведя взгляд на него, она не сдержала обычно несвойственной ей мягкой улыбки — ее мужчина, покрасневший, как мальчишка, неловко отводил взгляд… но отойти в сторону даже не подумал.
— Тем не менее… Ты помнишь, о чем мечтала в юности? Ты хотела найти место, где тебя не будут судить по длине ушей и примеси ненавистной крови, без разницы — эльфийской или человеческой. Лестница в Небо — именно такое место. Не надо верить мне на слово: придет время, и ты увидишь все сама… если захочешь. Если осмелишься. Если заслужишь.
Хеккеран…
— Не надо! — вскинул руки в останавливающем жесте наемник, прерывая Рамиилу и заставив Имину ощутить острый приступ сожаления: она бы не отказалась послушать, чего так жаждет Хеккеран. — Я вас понял, Рамиила-сама, вы были ОЧЕНЬ убедительны. Вы позволите нам немного подумать?
— Конечно, — кивнула крылатая, вновь возвращаясь к образу воплощенного кавая. — У меня еще есть задание: мы должны начать очищение равнин от Зла. Я вернусь сюда к вечеру — тогда и дадите свой ответ. Пока-пока!
Она не стала больше ничего говорить: хлопнули за спиной две пары нежно-розовых крыльев, и легонькое тельце ангела стрелой унеслось в хмурые небеса.
Молчало и «Предвиденье», стыдливо отводя глаза в сторону: это очень неловкое чувство, когда твои самые сокровенные мечты вытаскивают наружу, пусть даже видят их только самые близкие люди.
Да и что обсуждать-то?.. Если ее товарищи чувствуют хоть половину тех эмоций, что сейчас бушуют у нее внутри, то ответ очевиден.
Ведь Надежда, она действительно умирает последней. И пока она жива люди будут идти за ней, если понадобится, то и всю жизнь, бережно храня трепетное, такое ранимое и феноменальное живучее чувство в самом центре своей души через все невзгоды, тягости и разочарования, что неизбежно поджидают каждого на пути к Мечте.
Если они, конечно, осмелятся.
Часть 2. Притча о мудреце
Слейн с легким хлопком захлопнул большой лабораторный журнал в переплете из черной кожи, покрутил его в руках, невидящим взглядом смотря куда-то сквозь него… а затем швырнул через всю комнату. Ударившись о стену, безответная стопка бумаги плюхнулась на стол — в кучу своих собратьев.
С усталым вздохом закрыв глаза, волшебник, удобно устроившийся на подоконнике, вытянул ноги и перевел взгляд на город, залитый ярким светом полуденного солнца. Большая площадь перед замком осталась прежней — а в остальном изменилось все. Большой многокупольный храм, красивый, величественный — шестьсот лет назад на этом месте был тот самый ресторан, в котором его убили. Вместо каменной мостовой по всему городу в его время в лучшем случае была деревянная, которую приходилось обновлять каждый год, но чаще — просто утоптанная земля, что превращалась в отвратительную кашу каждую осень и весну. Вместо роскошного, безуспешно соревнующегося с Небесным Троном Императорского Дворца — мрачный замок, из крупных, грубо обтесанных глыб… дитя войны, не мира.
Чужой город. Чужая страна. Чужое время.
Еще раз тяжело вздохнув, Слейн сфокусировал взгляд на стекле, ловя свое отражение.
Чужое лицо.
Тонкие красивые черты лица, прямой аристократически нос, волевой подбородок, высокий лоб, длинные, до плеч, медные волосы — он никогда не был таким красавчиком. В Иггдрасиле он выбрал образ степенного мужчины лет сорока с тронутыми частой проседью волосами, производящего впечатление скорее уверенной зрелости, нежели красоты юности. Магия Исцеления Эары позволила ему и в восемьдесят быть весьма бодрым старичком — что уж говорить, если со своей женой он познакомился, когда его телу было шестьдесят?! — и подарила бы ему еще лет десять активной жизни… Что ж, теперь у него есть потенциально вечная жизнь.