— Ну же, Максим… — Девчонка мило улыбнулась. — Мы все ждём. Неужели ты… струсил?
Это слово, которое Княжна произнесла после маленькой паузы упало в толпу словно тяжёлый камень в воду. Плюхнулось с громким «бульком».
Бутурлин снова оглянулся в сторону, откуда пришел сам, и опять не получил поддержки. Он посмотрел на Елизавету, потом на меня. Во взгляде Наследника была такая ненависть, что, пожалуй, дай ему сейчас кто-нибудь в руки нож, он вонзил бы его в кого-то из нас. Или, может быть, в обоих.
— И-а… — Тихо произнёс Максим.
— Не слышу! — Елизавета приложила ладонь к уху.
— И-а! — Гаркнул Бутурлин, наливаясь при этом краской. — И-а! И-а!
— Отлично! — Княжна снова восторженно захлопала в ладоши. Господа, кто это?
И вот тут случилось то, чего даже я не ожидал, а уж Бутурлин тем более.
— Осел! — Выкрикнул кто-то из зала. Но не скромненько, как было в моем случае, а громко, весело.
Бутурлин вскинулся и принялся взглядом искать того, кто посмел. Однако тут же со всех сторон с хохотом понеслось:
— Осел! Осел! Осел!
Мне кажется, это слово кричали все гости разом. Причем, кричали задорно, с энтузиазмом, со смехом. И боюсь, вряд ли бы заткнулись, если бы не Елизавета, которая взмахом руки остановила эту вакханалию глумления над сыном бенефициара. А самое главное, хрен поймешь, кому мстить за неуважение. Даже если глава Корпорации захочет это сделать, он просто не сможет. Ему придется наказывать всю столицу.
— Ах, как же вы меня порадовали… — Княжна прижала ладошки к груди, сложив их вместе. — Ну теперь я выберу победителя. Считаю, что Антон был более естественным в своей роли. Подойдите, господин Лерманов.
Я сделал счастливый вид и приблизился к Княжне.
— Я дарю вам вещь, которая всегда будет напоминать о сегодняшнем дне. Спасибо, что вы подарили мне такую удивительную способность быть свободной.
Елизавета осторожно приподняла края платья, скинула одну туфельку и выставила вперед ножку.
— Вот. Снимайте чулок с моей ноги…
Черт… Это было круто. Действительно круто. Мы с Княжной красиво разделали Бутурлина под орех. Морально, конечно, но тем не менее, все равно разделали. А завтра, ко всему прочему, я ещё намерен забрать свой выигрыш. Лопухина и Романовскся ставили конкретно на меня. Там теперь и моя доля.
— Антон!
Я почти уже поднялся по лестнице до второго этажа, когда Ликвидатор меня окликнул. Он стоял рядом со ступенями, глядя на меня снизу вверх насмешливым взглядом.
— Ты спрашивал, что я знаю о твоих родителях. Интересовался своим настоящим отцом. Так вот… Сегодня ты находился в двух шагах от него.
Глава 4
— Антон… Антон…Прошу тебя… Антон, пожалуйста…
Голос глухо пробивался сквозь вязкую пелену сна, но я не сильно хотел вникать, что это — реально кто-то зовет или мне чудится. Я просто дернул ногой, дабы на всякий случай отпихнуть незванного гостя, если таковой имеется, что маловероятно, а затем буркнул под нос пожелание, смысл которого сводился к рекомендации проваливать к черту. Затем перевернулся на другой бок и, закинув ногу на одеяло, собрался продолжить столь прекрасное занятие, как ночной отдых.
Я устал, если что. Мне надо выспаться. Я хочу отключиться до утра и ни о чем не думать. Вот какое желание руководило мной в этот момент. Тем более, чисто теоретически, будить меня некому. Обычно, внезапно появляться ночью — любимое занятие Ликвидатора. А он вряд ли придет сегодня. Только если в саду охрана Романовского снова не подстрелит какого-нибудь псионика, которых ко мне тянет, как магнитом теперь.
Дело в том, что мы с Полковником оба разошлись не в самом дружеском настроении.
Этот мудак бросил свою фразу и стоял внизу, возле лестницы, пялясь на меня своим гадским фирменным взглядом. Его взгляд был из разряда:«Ну ты и лошара! Ха-ха-ха!»
Отвечаю. Без слов, молча, Ликвидатор говорил именно это.
И что сделал я? Ничего! Хотелось ли мне рвануть вниз, схватить Романовского за шею и трясти ее, сжимая пальцы, до тех пор, пока у него глаза на лоб не вылезут или он не сдохнет? Конечно, да. Хотелось ли мне требовать у Полковника продолжения? Хотелось ли заставить произнести имя? Тоже — да. Но я не стал этого делать по одной лишь причине. Именно такой реакции ждет от меня Ликвидатор. А значит, хрен я ему ее дам эту реакцию.
Поэтому я просто спокойно, небрежно, без комментариев пожал плечами, мол, бывает и такое, а затем преодолел последние ступени лестницы.
Залетел в комнату, захлопнул дверь, а вот уже после того, как понял, что свидетелей нет, несколько раз ударил кулаком в стену.
— Сука! Сука! Сука!
Естественно, костяшки пальцев в секунду оказались разбиты. Я посмотрел на них, наблюдая, как кое-где появилась кровь, потом стянул с себя костюм, носки, трусы и отправился в ванную. Хотелось встать под душ и смыть с себя негатив.
Испоганил мне Романовский всё удовольствие от того, что мы с Княжной устроили. Хорошее настроение как рукой сняло из-за его слов. И кстати, насколько я знаю Полковника, он бы мне сейчас имя не сказал. Он бросил фразу про отца специально. Назло. В ответ на мою издевку, что не является псиоником. Я показал зубы, он ответил тем же.
На ужин не пошел по той же причине. Не хотелось видеть ни Ангелину, ни Ликвидатора. Задолбала эта семейка.
В башке упорно крутились слова, сказанные Сергеем Сергеевичем. Я всячески гнал их прочь, убежал себя, что он просто соврал. Сочинил специально, потому что хотел задеть меня побольнее. Короче, я всеми силами приводил свое состояние в норму. Не получилось.
Даже засыпал в итоге один хрен размышляя, действительно ли мой отец был на балу. И еще думал, кто он такой. Чисто теоретически, получается, родителем может быть кто-то из богатеев. Хотя с другой стороны, в Императорском дворце еще и прислуга была. Может, мой отец тот самый клоун в чулках…Это, конечно, будет тот еще номер. С другой стороны Полковник мог и соврать. Чисто, чтоб подгадить мне.
В общем, вырубился я спустя почти час из-за всех этих мыслей, поэтому сейчас точно открывать глаза не собирался. Наверное, это просто сон. Мне сниться, будто кто-то забрался в комнату. На самом деле, со стороны подобную глупость сделать никто не мог. А домочадцы вряд ли по мне так соскучились.
— Антон… Борис, твою мать!
Чья-то рука шлепнула меня прямо по щеке. Конкретно так шлёпнула, с громким звуком.
— Эй! Больно! — Я резко подорвался, принял сидячее положение и уставился сонными глазами на Ангелину.
Это была она. Романовская. Девчонка стояла рядом с моей кроватью, наклонившись совсем близко. Из-за этого ее ночная сорочка топорщилась вверху и я заметил то, что, как бы, замечать не надо. Черт… Внутри появилось какое-то странное чувство, похожее на смущение.
— Чего тебе, психованная? — Я отвел взгляд в сторону, стараясь не пялится на Лину. Хотя давалось мне это очень непросто.
— Борис, я боюсь. Страшно, страшно, страшно… — Романовская не разговаривала. Она шипела.
Девчонка вообще выглядела очень странно. Лицо ее было белым настолько, что я даже в темноте мог разглядеть каждую его черточку. Волосы стояли дыбом, будто она только что драла их с собственной головы. На губах виднелись следы зубов. Ее зубов. Словно Романовская долго, сильно эти губы грызла или скорее даже кусала. Так бывает, если человек вынужден терпеть невыносимую боль.
— Дожили… был один псих в доме, теперь вас двое… — Я покачал головой, попутно подтягивая к себе одеяло.
Волнение, замешанное на каком-то непонятном стеснении, никуда не ушло. Наоборот, оно стало сильнее. А еще я вдруг почувствовал непривычные ощущения ниже живота. Нет, я как бы знаю все про взрослые отношения. Читал, с Настей иногда обсуждали. Но всё — в теории. А сейчас у меня возникло четкое ощущение, будто теория начинает переходить в практику.
Очень не вовремя! Последняя особа на земле, к которой я бы хотел испытывать что-то подобное, это Романовская. К тому же она сейчас своим видом откровенно пугает.
А потом до меня дошел еще один нюанс. Ангелина сначала звала Антона, но потом, когда сообразила, что просыпаться я не собираюсь, Борисом. То есть ей так было необходимо меня разбудить, что она наплевала на запрет отца произносить в этом доме мое настоящее имя.