Смарт, оставленный на ящике с вещами, негромко загудел, напоминая о пришедшем и непрочитанном сообщении. Гедимин дотянулся до него и перевернулся набок, нехотя открывая глаза. Вчера были полёты допоздна, сегодня — поздний подъём; Оллер ещё не включил громкую связь. Гедимин, обдумав это и сверившись с часами, слегка удивился — обычно в это время комендант запускал рождественские мелодии. Сегодня было тихо — как внутри барака, так и снаружи. Уже неделю было необычайно тихо — ни приземляющихся и взлетающих кораблей, ни грохота падающих на льду экзоскелетов, ни пьяных воплей и попыток петь на улицах. Ураниум-Сити обезлюдел.
«Обезлюдел,» — повторил про себя Гедимин и едва заметно усмехнулся. «Теперь здесь одни сарматы. Что ж, буду привыкать.»
Он заглянул в почту и растерянно мигнул — сообщение пришло ещё до полуночи, видимо, сармат не заметил гудка, когда свисал с ремней безопасности в глайдере Линкена и пытался не выпасть во время очередной «мёртвой петли». «Фюльбер? Он ещё был в городе? А сейчас?» — Гедимин взглянул на номер, перечёркнутый жирной красной чертой, — это означало, что адресат недоступен, а попытка с ним связаться привлечёт внимание безопасников.
«Bon courage, monsieur ingenieur. Bon chance, L’etoile Polaire.»
Гедимин озадаченно перечитал знакомые буквы, никак не складывающиеся в слова, ткнул в перевод, мимоходом узнав о существовании ещё одного языка на территории Атлантиса, и невесело хмыкнул. «Стойкость? Удача? Ну, Фюльберу виднее, что нам может понадобится…»
Под потолком загудел сигнал подъёма, из динамиков донёсся отрывок атлантисского гимна — и тут же затих. В коридоре открылась дверь, и самоходная тележка, зацепив одну из створок, покатилась мимо комнат. Гедимин откинул задвижку, и ему в руки всунули три контейнера — два больших и один поменьше, грамм на триста. На нём была простая чёрно-белая наклейка «Маккензи».
— Кенен, мать твоя пробирка! Чего ты туда напихал⁈ — донеслось из комнаты Линкена. Гедимин, хмыкнув, попробовал жидкость из контейнера и на секунду перестал дышать — вкусовые рецепторы обожгло. «Капсаицин. Много,» — определил сармат, сделав ещё глоток.
— Ну чего орать? — отозвался недовольный Кенен. — Хоть бы раз кто сказал «Спасибо, Кенен, за глинтвейн!» Думаешь, легко готовить на весь город⁈
«Маккензи сегодня смелый,» — отметил про себя Гедимин, поспешно влезая в комбинезон. Вчера два сармата едва не сцепились из-за политики; ремонтник прикидывал про себя, придётся ему разнимать их ещё и сегодня, или они разойдутся мирно.
— Эй, атомщик! — в стену постучали. — В Порт-Радий летишь?
— Там запускают монитор, — отозвался Гедимин. — Придётся лететь.
Он чувствовал непривычную пустоту в груди — впервые ни одна установка в научном центре не нуждалась в его внимании. Плутоний был выгружен, синтезирующий реактор — остановлен на промывку, ирренциевые — разобраны полностью, а всё, что от них осталось, сложено либо в хранилище, либо в дезактивирующие растворы. До завтра никто не мог потревожить Гедимина — ни агенты Ведомства, ни операторы из реакторного отсека, ни даже Константин. Он тоже отдыхал от вчерашних расчётов, затянувшихся до десяти вечера, и сразу предупредил, что первого января не хочет слышать ни слова о ядерной физике, химических опытах или сломанных станках. Гедимину отделаться от работы было сложнее — стоило прикрыть глаза, объёмный чертёж урано-плутониевого реактора достраивался в голове, и так чётко, что рука тянулась к смарту.
— Энцелад, приём! — в стену снова постучали — видимо, за достраиванием схемы сармат что-то прослушал или не ответил на вопрос.
— Внимание! Всем поселенцам барака «Нова»! — Оллер вспомнил о громкой связи. — Через десять минут начинается официальное выступление координатора сарматских территорий! Всем собраться в кинозале! Явка обязательна!
— Мать твоя колба, — пробормотали за стеной.
— Эй, тески! — Кенен, как всегда, одетый во что-то странное, догнал Гедимина в вестибюле и сунул ему под нос смарт. — Джед, ты это видел? Экстренные новости! Глайдер координатора обстрелян по дороге к зданию Конгресса! Нет, не радуйся — Маркус жив и даже не ранен. Снова кому-то не удалось спасти тебя от ежегодной речи…
Кенен хихикнул и нырнул в толпу, чтобы догнать ещё кого-то.
— На Маркуса напали? Что, ему не выдали экзоскелет? — вслух подумал Гедимин и тут же получил тычок под рёбра от Линкена.
— Весёлого мало, атомщик. Пока он там, он в полной власти макак. Они должны смотреть, чтобы в него не стреляли. Мы ему помочь не можем.
Сегодня экран в кинозале не был чёрным — на него спроецировали изображения всех гербов сарматских территорий. Пока Гедимин разглядывал их, вспоминая, что к чему относится, перед экраном зажглось размытое жёлтое свечение, быстро сложившееся в голограмму. Сармат без усилий узнал Маркуса Хойда — по крайней мере, его он обычно узнавал.